Я также подозреваю, что центральные банки согласны с тем, что время не терпит. Чем дольше сохраняются эти проблемы, тем сильнее они укореняются в глобальной экономике, тем сильнее проявляются негативные обратные связи и, соответственно, тем сложнее становятся решения. Чем дольше мы ждем, тем сложнее становится.
Здесь также играет роль корысть. Быть "единственным игроком в городе" означает, что центральные банки особенно уязвимы перед ветром политической реакции в случае продолжения экономической посредственности и возвращения финансовой нестабильности. Это особенно важно в мире, где нетрадиционная монетарная политика также изменяет конфигурацию финансовых услуг, активно облагает налогом одну часть населения, чтобы субсидировать другую, и заметно втягивает институты государственного сектора в ценообразование на финансовых рынках и связанное с этим распределение ресурсов. Центральные банки не только выступают в роли арбитров, но и выходят на поле в самых разных видах спорта.
В Соединенных Штатах уже предпринимаются безуспешные законодательные попытки подвергнуть Федеральную резервную систему более тщательному контролю, аудиту и подотчетности. Если любая из этих попыток получит поддержку, операционная автономия и способность реагировать на политические решения этих учреждений почти наверняка будут подорваны. Таким образом, еще один важный компонент управления политикой будет неоправданно ограничен, что ограничит способность системы решать проблемы экономического и финансового благополучия. Это было бы равносильно тому, как если бы боксер боролся со связанными за спиной руками.
По другую сторону Атлантики заметно и нарастает еще большее чувство раздражения, вызванное неудовлетворительными экономическими показателями и ужасным кризисом в Греции. В Германии, например, политики все чаще считают, что ЕЦБ зашел слишком далеко, постоянно пытаясь поддержать правительства, которые откладывают реформы и вместо этого действуют в соответствии со своей склонностью к чрезмерным расходам. Им также не нравится, что ЕЦБ, по их мнению, следует за ФРС, облагая налогом сберегателей, чтобы субсидировать заемщиков. Будучи по своей природе экономными, они сетуют на то, насколько искусственно заниженные процентные ставки подрывают институты, предоставляющие долгосрочные финансовые услуги, будь то страхование жизни или пенсии.
В коридорах самих монетарных институтов также ощущается тревога. Некоторые "ястребиные" центральные банкиры по обе стороны Атлантики уже публично выразили обеспокоенность по поводу "ползучести" институциональной миссии. Для них дело не только в том, что центральные банки вынуждены входить в экспериментальное пространство политики, используя непроверенные инструменты и удваивая их. Речь также идет о том, что, по их мнению, центральные банки стремятся выйти за рамки своей традиционной политики, беря на себя слишком много обязанностей.
Перед тем как покинуть пост президента ФРС Филадельфии в марте 2015 года, Чарльз Плоссер заявил, что его беспокоят "долгосрочные последствия для учреждения". Частично я критиковал ФРС за то, что мы расширили границы в сторону фискальной, а не монетарной политики.... Что произойдет с нашей независимостью? Что произойдет с нашей способностью делать вещи эффективно?" 1 Другие деятели, включая тех, кто не был известен своими ястребиными наклонностями, высказывали аналогичные мнения.
Выступая в Лондоне 23 марта 2015 года, Джеймс Буллард, продуманный президент ФРС Сент-Луиса, предупредил о риске искусственно заниженных процентных ставок, вызывающих разрушительные финансовые пузыри. "Нулевая ставка - это слишком низкий уровень в таких условиях". 2 Говоря это, он подкреплял одну из идей, которую неоднократно высказывал заместитель председателя ФРС Стэнли Фишер; более того, Стэнли Фишер только что повторил ее на той неделе в своей речи в Экономическом клубе Нью-Йорка, предупредив, что рынкам было бы неразумно вести себя так, будто нулевые ставки - это не что иное, как аномалия, которую необходимо исправить. 3
Однако ничто из этого не помешало центральным банкам перестать быть единственным игроком в городе - настолько, что они стали проявлять еще большую мягкость, чем та, которую от них ожидали финансовые рынки. Посмотрите, как ЕЦБ, к удивлению многих, учитывая противоречивый характер этого шага и разногласия в Совете управляющих, в январе 2015 года принял решение о новой крупномасштабной программе покупки активов, которая была более масштабной и бессрочной, чем предполагалось рынком. И посмотрите, как ФРС, убрав слово "терпеливый" из своего программного заявления в марте 2015 года, постаралась напомнить рынкам, что это не означает, что она будет нетерпеливой!