Юран, увидев, что Граю вернулась за ним, отчаянно поскакал к ней навстречу на одной ноге. По бледному веснушчатому лицу градом катились слёзы.
А за спиной его поднималось, как казалось, до самых небес жуткое ненасытное чудовище.
Девочка подлетела к своему дружку, подхватила под руку, стремясь оттащить подальше, сама испуганно оглядываясь через плечо. Они сделали лишь несколько шагов, когда Юран закричал истошно. И неведомая сила вырвала его из рук Воробышка.
Одна из хватких конечностей нечисти вцепилась в ногу мальчика и поволокла его обратно к воде. Граю бросилась туда же.
Ей было так страшно, что она до крови закусила губу. Но мысль о том, чтобы сбежать даже не пришла ей в голову.
Она с размаха воткнула своё крохотное оружие в жадную лапу чудовища. Выдернула с трудом, полоснула ещё, и ещё.
Озлобленный рёв снова огласил ближайшие кварталы Сальвара. Тварь разжала свои крючья. Отдёрнула раненую клешню.
Граю подхватила Юрана, у которого от ужаса ноги подкашивались и не шли.
Тёмная тень накрыла их обоих. Граю подняла глаза. Гигантская тварюга, целиком выбравшись на бревна пирса, вскинула все свои хваталы и клешни разом, готовая нанести смертельный удар.
* * *
Эливерту казалось, что он не бежит, а летит, не касаясь земли. И всё равно слишком медленно, слишком медленно!
Проклятые старые раны! Проклятое колено! Не успеть! Не успеть! Мать Мира, не допусти! Не позволь!
Орлех обогнул его уже на пирсе. Бревна закачались, когда тварь выбралась из воды. И Ворон пошатнулся, чуть сбился с безумного темпа.
Темноволосый ялиолец выскочил вперёд Эливерта, мгновенно оказавшись под самым носом чудища. Он закрыл собой детишек, выхватил клинок, отважно бросаясь на неведомую тварь.
Эливерт подскочил следом, не церемонясь, схватил за шиворот и Юрана, и дочку, и потащил обоих к берегу. Позади грозно взрыкнула водяная нечисть, но оглядываться на поединок Орлеха и твари сейчас не было времени.
У самого края помоста Эл разжал пальцы, отпуская детей, рявкнул грозно:
— На берег! Живо!
Сам кинулся на выручку другу.
— Папка!
Эл обернулся на долетевший в спину отчаянный крик Граю.
— Уводи пацана! — велел он.
Она послушалась. Нельзя же, в самом деле, бросить Юрана. Отец у неё — герой, а вот про закадычного приятеля так не скажешь. Граю подхватила белобрысого толстячка под руку, и они спешно поковыляли к берегу.
Эливерт подоспел как нельзя кстати. Орлех отбивался довольно успешно, но у проклятой твари оказалось слишком много лап и… и чего-то там ещё.
Одной из своих конечностей она подсекла торговца, тот упал на спину. И сверху на его голову тотчас устремилась тяжёлая увесистая клешня.
Ворон рубанул наотмашь, отсекая с одного удара хитиновую «дубину».
Гадина попыталась атаковать зубастыми челюстями и снова получила жёсткий удар. Эл, изловчившись, отхватил раскачивающийся на тонком жгуте глаз твари.
Монстр взвыл протяжно, махнул уцелевшей клешней, сметая разом в сторону и Эливерта, и его друга-торговца.
А потом, прежде чем они успели вскочить на ноги, жуткая тварь нырнула обратно в глубину Киримы. Лишь круги разошлись по встревоженной серебряной глади озера.
Эливерт и Орлех переглянулись — не верилось, что они так легко отделались.
— Ни хрена себе! Это и есть твоя тихая семейная жизнь? — Орлех стёр пот со лба и сунул клинок в ножны. — Не-е-е, брат, тогда я лучше буду смертельно рисковать, промышляя воровством и торгуя краденным!
* * *
1 Ночь чёрной луны
А дочь моя боится темноты.
Я сам её боюсь, давно уж взрослый.
Виктор Смирнов
Этой ночью…
Как душно! Невозможно дышать.
Лето только началось, а ночи уже такие знойные.
Эливерт тяжело вздохнул. В маленькой комнатке стояла просто невыносимая духота. Вифриец подошёл к окну, толкнул слюдяные створки, и лица коснулась бархатной лапкой ночная свежесть.
На улице тоже жарковато, но так хоть немного легче.
Ночь заглянула в окно — беспросветная глухая ночь. Почти никаких огней.
Новолуние. Сегодня луна скрыла свой бледный лик в чёрной тени. Угасло её колдовское сияние.
Луна умирала каждый месяц, чтобы вновь возродиться на небосводе. И это было тёмное время…
Ночи чёрной луны — когда в душе вдруг просыпается всё самое губительное и мрачное, что скрыто в другое время, когда отчаяние берёт тебя за горло. Глядя в эту бездонную тьму небес, где даже звёзд сегодня почти не видно, невозможно поверить, что ещё не всё потеряно, что завтра будет новый день, и солнце осветит уснувший городок.
Мрак заполняет пустоту внутри, он ставит на колени истерзанную душу, и тьма кажется вечной и непобедимой. В такие ночи понимаешь, как ты ничтожно слаб. Жалкий человечек, поверивший в то, что ты хозяин своей жизни и своей судьбы. В такую ночь наступает час расплаты за свою гордыню.
Эливерт вернулся к столу, плеснул в кружку, хлебнул залпом, даже не распробовав вкус.
Сколько же надо выпить, Ворон, чтобы это прекратилось? Чтобы не чувствовать больше эту невыносимую…
Как же хочется выдрать сейчас сердце из груди и вышвырнуть его вон, туда, в окно, в беспросветную ночь!
Рука снова потянулась к бутыли… Нет, хватит!
Эливерт вернулся к окну, закрыл глаза, подставив лицо едва уловимому ночному ветерку.
Пить нынче — непозволительная роскошь.
Скоро проснётся Граю. И он должен быть рядом. Он должен быть трезв и силён. По крайней мере, она должна верить в то, что он трезв и силен.
Он должен отгонять навязчивый кошмар, что теперь приходит за её душой каждую ночь. Верный страж, оберегающий малышку от зла этого мира. Он должен спасать её в своих объятиях от жутких снов каждый раз, когда она просыпается с криками на рассвете.
Потому что он оказался беспомощен! Он не смог уберечь её, не смог защитить, и теперь каждую ночь она расплачивается за его слабость, просыпаясь в слезах. И в этот миг пробуждения он должен быть рядом, чтобы искупить хоть как-то свою вину, вину, за которую ему никогда не будет прощения…
* * *
Несколько дней назад…
Вириян заглянула в его комнату. Глаза покраснели от слёз. Но уже успокоилась немного.
Всё обошлось, слава Великой Матери! Но от мысли, что озёрная тварь едва не сожрала Граю, даже у Эливерта до сих пор дрожали руки. А Вириян чуть с ума не сошла, когда узнала о произошедшем.
— Собрался уже?
Он кивнул. В углу комнаты громоздилась кучка каких-то верёвок, крючьев и оружия.
— На рассвете пойдём… — доложил вифриец. — Надо эту тварюгу выуживать, пока ещё на кого-нибудь не напала. Граю уснула?
— Да, пока уснула, — Вириян присела рядом, на край постели, тяжело вздохнула. — Боюсь, она теперь не сможет спокойно спать, дурные сны замучают…
Вириян замолчала, пристально разглядывая приготовленные на завтра снасти.
— Эл, обязательно тебе идти? Ты же не единственный мужчина в Сальваре.
— А кто должен идти? — скривился Ворон. — Ну? Это мою дочь чуть не съели! Да и не один ведь я. Нас там целое воинство набралось. Нельзя же, чтобы вся округа пошла чудище бить, а я дома отсиживался. Так я говорю? На что тебе такой муж, который за спины других прячется?
Вириян безрадостно улыбнулась.
— Мне живой муж нужен, а куда он там прячется… Ты прав, конечно. Просто тревожусь за тебя.
— Не бойся! Орлех за мной приглядит, — успокоил Эл. — Он тоже с нами собрался.
— Ой, надо было его к нам позвать ночевать! — встрепенулась Вириян. — Я совсем голову потеряла, как ты мне сказал про Граю. С перепугу даже не поблагодарила его толком.
— Ему в трактире веселее — девки, вино, танцы, — покачал головой Эливерт. — А поблагодарить успеешь ещё… Да он бы и не остался. Понимает, что сегодня он здесь лишний.