В моей памяти куда более отчетливо, чем этот месяц «до», запомнился день отправки нас в отдельных капсулах по двести человек на корабль и все, что было «во время»…
***
— Ты чего копошишься? — поинтересовался я у своего соседа, уже готовый к отбытию. — Хочешь, чтобы нас отчислили прямо перед отправкой?
Я игриво приподнял одну бровь, смотря на Женю.
Женя оказался довольно забавной, но от этого не менее притягательной личностью: тихий, достаточно спокойный, он создавал о себе мнение, как о человеке не от мира сего, как и большинство гениев. Если мне всего приходилось добиваться постоянной работой над собой и игрой в прятки с собственным разумом и его возможностями, то Жене все удавалось с неизменной легкостью, присущей единицам. Этому мужчине в теле мальчика, которому я бы не дал и более восемнадцати, достаточно было лишь раз прочитать что-то, чтобы эта информация стойко засела у него в голове. Иногда я поражался тому, с какой легкостью он цитировал целые вырезки из научных трактатов — так, словно бы в этом не было ничего необычного.
Вообще, я почти сразу заметил, что этот мальчик с темными волосами, что выглядели как куча пружинок на его голове, относится к собственным возможностям как к чему-то само собой разумеющемуся. Он искренне удивлялся, когда кто-то другой не понимал то, что сам Женя схватывал налету. Типичный козерог…
Я бы мог забыть его еще после первой же встречи во время теста, но когда он обернулся и взглянул на меня, меня словно бы пригвоздил его взгляд. У Жени была совершенно обычная и вроде даже непримечательная внешность: темные волосы, что забавно кудрявились, но типичное для школьника хрупкое телосложение, бледная кожа, даже слишком молочная. Но не глаза — глубокий синий их цвет искрился глубиной и неизменным великолепием. Именно его особенный взгляд из-под темных бровей заставил меня в тот раз улыбнуться шире обычного. Издалека кажется, что у него черные омуты, что ярко блестят темнотой, но при близком рассмотрении можно сразу разглядеть их особенность в полной мере и осознать ошибку.
Именно из-за этих глаз вся его внешность приобретает какой-то новый оттенок…
— Черт, я не могу найти пару к этому носку, — оповестил меня о своей несомненно «важной» проблеме в столь «обычный» день Женя, сверкая пятой точкой перед моим лицом.
— Забей… — я начал злиться, так что не сразу заметил, что обычно хладнокровный юноша даже умудрился выругаться.
— Но эти носки…
— Ты и так всегда ходишь в разных! — фыркнул я, схватив его под локоть и вытаскивая из завала вещей, что валялись на полу посреди комнаты, которая стала нашей за столь короткий срок. — Это уже твоя фишка, без которой Женя не будет Женей.
На мое счастье он все же услышал голос разума — мой — и мы двинулись в путь. Привычные коридоры одного из корпусов подготовки к галактическому путешествию сейчас выглядели так по-родственному грустно, что я почти бежал вдоль серых стен, подгоняемый как любопытством, так и обычным ажиотажем.
— …Капсула номер 21 готовится к отправке. Всем расположиться на своих местах и пристегнуть ремни безопасности, — донесся до нас металлический голос.
— Это, конечно, удобно, что до орбитальной станции не надо ехать, но… — пробормотал кто-то сбоку.
— У нас какая капсула? — поинтересовался Женя, стараясь успеть за моим быстрым шагом. Где мой один, там его два.
— Двадцать третья. Надо торопиться.
Мы успели вовремя, чтобы занять оставшиеся места. Нас на скорую руку проинструктировали, по десятому кругу рассказав о возможных проблемах во время полета… Через несколько минут мы благополучно взлетели. Женя сел возле небольшого люка, куда я сам его пустил, дабы чуть порадовать ребенка внутри него. Мальчишка с интересом следил, как от нас отстыковывались части, прибавляя скорости, изучал небесное пространство вокруг и…
— Смотри, там что-то неладное, — пробормотал Женя, вцепившись в мой рукав.
Я проследил за его взглядом, и глаза у меня округлились от ужаса — одна из мелких точек на светлом небе в мгновение ока загорелась алым пламенем, что охватило всю ее металлическую обивку. Сердце сжалось от ужаса.
Быстро оглядевшись, я понял, что этого никто, кроме меня и Жени, не замечает. Движимый внезапным порывом, я отстегнул ремень безопасности и встал со своего места. Над моим местом загорелась лампочка, ругающая меня на чем свет стоит. Люди вокруг загалдели куда громче, и по связи с нами заговорил пилот:
— Поднявшийся специалист, пожалуйста, не покидайте свое место до полной посадки капсулы на корабль, иначе нам придется вернуться на станцию.
— Идиот, что ли? Садись обратно, кому сказали, — шикнули откуда-то сзади.
— Эй! У вас одна из двухсоток горит, — сообщил я «радостную» весть, назвав капсулу ее общепризнанным именем.
— Сядьте на место, иначе мы возвращаемся на станцию! — настаивал голос, не давая мне и шага сделать. Зато мой громкий голос привлек внимание остальных и другие парни, что сидели возле круглых окон, стали вглядываться в черные точки вокруг.
— Эй… Этот ненормальный прав! — крикнул кто-то.
— Они падают… Смотрите! — воскликнул другой голос, и от ужаса я сел на место, тут же пытаясь разглядеть дымящуюся точку на голубом небе. Вот только я увидел нечто большее, чем просто огненный шар — мимо нас пронеслась одна из двухсоток, сметая ту, что плелась за нами позади. Я не слышал, как они упали, да и вокруг воцарился такой шум, что даже будь такая возможность, вряд ли хоть какой-то звук прошел сквозь гам.
Две капсулы рухнули в океан под нами, погребая в водной пучине четыреста смельчаков.