Писарро.
– Да. – Задумчиво разрезала она сливочный воздух кухни плавной походкой. – Зарубили, значит…
Вглядываясь в подсвеченное чрево холодильника, она вдруг нахмурилась, вспомнив нелепый и, не побоимся этого слова, глумливый случай, имевший место несколько дней назад.
А вероятно, даже и сегодня, но только с утра.
Дело в том, что один юноша, казалось бы, вполне прилично одетый и даже где-то, возможно, показавшийся Лидии Альбертовне симпатичным, попытался украсть бирку от картины голландского художника XVII века
Яна Стерна "Сцены со вдовой", изображавшей зрелого вида даму, за которой увивался пухлогубый и весьма молодой прохвост в широкополой шляпе с перьями и бахромой. Если приглядеться, в одном ухе молодец имел внушительного вида серьгу.
В углу этого небольшого потемневшего полотна имелось окошко, в котором виднелась застывшая река. Изобретательный голландский люд приспособил ее под каток – десятки маленьких фигурок рассекали белую полоску вдоль и поперек, кружились, падали, сцеплялись в пары, жизнь продолжалась.
Вообще сюжет картины имел явно иронический, но и эротический характер: полотно, выполненное в темной гамме, скрывало лица вдовы и ее бессовестного ухажера. Однако позы их недвусмысленно намекали на неотвратимость сближения.
Кстати, Лидия Альбертовна и думала о картине именно в таких категориях – "неотвратимость сближения" или "иронико-эротические коннотации", похожих на большие подтаявшие куски сливочного масла, что запали в ее сознание после многочисленных экскурсий. Она не вкладывала в слова эти ничего личного, не забегала в фантазиях даже и чуть-чуть далее их фонетической или, не дай боже, лексической нейтральности.
Поэтому про глумливый случай этот нам следует рассказать более подробно.
ГЛУМЛИВЫЙ СЛУЧАЙ
Хулигана Лидия Альбертовна выделила из толпы не сразу. Некоторое время она пребывала в состоянии привычной для себя полудремы, которая качала ее на невидимых качелях то влево, то вправо.
Впрочем, справедливости ради следовало бы заметить, что и толпы-то никакой в зале малых голландцев никогда не бывает. Только если экскурсия. Тогда молодая, совсем еще девочка, Марина соберет всех возле "Внутреннего дворика" Тербоха и расскажет про струящиеся светотени у Вермеера.
Медленно раскачиваясь из стороны в сторону, этаким замысловатым образом, чтобы движения не были заметны со стороны, Лидия
Альбертовна следила за состоянием зала периферическим зрением – когда лиц других людей не видно и даже детали одежды сливаются в единый поток мятых складок.
Как у пассажиров в трамвае, когда внутренний слух во весь голос наслаждается поэтическими декламациями (но об этом мы, кажется, уже сообщали).
А тут этот "школьник" (она хулигана сразу почему-то "школьником" окрестила, из-за скромного костюмчика, с острыми локтями и ученическим фасоном воротника), соткавшийся словно бы из воздуха. Из вечного покоя, гамаком висящего между бессмертными, потрескавшимися полотнами и немытыми окнами.
А есть ведь еще трещины на высоком потолке бывшего купеческого дома; трещины странные, живущие собственными представлениями о прекрасном, с паутиной и заплатками на неровных и чувственных полях – карнизов, углов и остатках припудренной лепки.
Четверть века назад на местной студии телевидения существовала передача "Подросток в трудной ситуации". Периферическим зрением
Лидия Альбертовна сразу определила зону некоторой тревожности, исходившей от школьника. Точно он не картины смотрел, но искал что-то: вертелся юлой возле "Пейзажа с гончими", потом долго высматривал нечто особенное в окошке у "Вдовы", то вдруг резко перемещался к "Натюрморту" художника с непроизносимым псевдонимом.
Полному обзору зала мешали несколько выгородок с висящими на них полотнами живописцев – коллекции чердачинского музея оказались столь неисчерпаемыми, что одних только стен для полной демонстрации сохраненных учеными сокровищ не хватало. Поэтому большинство залов расчерчивали квадратики автономных пространств – тихушных таких клетушек, значительно осложнявших жизнь и работу смотрительницам.
Школьник в худеньком костюмчике с большими квадратными карманами на пиджаке сразу же взял за манеру пропадать в сокрытых от ее глаз углах. Правда, потом, чуть позже, с задумчивым видом он выплывал на территорию нейтральных вод, но, сделав парочку шагов по начищенному паркету, снова исчезал в утробе зала.
Унюхав словно бы разлившееся в воздухе неладное, Лидия Альбертовна насторожилась. Она бы, конечно, могла подойти и встать у молодого человека над душой, точно как Ирина Израилевна из соседнего зала или как иные ее товарки, для коих подобная практика считалась будничной и привычной. Но Лидия Альбертовна убеждена: встреча с прекрасным – акт возвышенный и приватный, нарушать границы раскрывшейся шедевру личности невозможно. Нехорошо. Посему крушить интимное пространство, возникающее между посетителем и полотном, не слишком правильно.
Непродуктивно.
Школьник, однако, вел себя подобно ужаленному чертенку – всячески вертелся, странно дергался и отчего-то приплясывал, даже несколько раз оглядывался на Лидию Альбертовну, проверяя степень ее боевой готовности.
Именно поэтому, когда юноша очередной раз скрылся за очередной перегородкой и уже несколько минут не показывался на поверхности,
Лидия Альбертовна неожиданно для себя поднялась с насиженного места и торпедой просвистела в сокрытый от обзора угол.
С подвижностью и грацией, неожиданной для человека ее возраста и положения.
ГЛУМЛИВЫЙ СЛУЧАЙ (продолжение)
И что же она там увидела?
Малец стоял в самом уголке и пилочкой для ногтей отвинчивал болтики, на которых крепилась табличка, оповещавшая о названии художественного произведения, его авторе и основных характеристиках.
– Что ж ты, богдашка, делаешь? – вдруг вырвалось ругательство из темных глубин подсознания.
Но наглый юноша не испугался. Точнее, сделал вид, что ему совершенно все равно. Хотя истерический румянец, вспыхнувший на его изысканных щеках и делавший школьника совершенно уже растерянным, выдавал сильнейшее внутреннее напряжение. Ловкими движениями он убрал орудие преступления в карман и обворожительно улыбнулся.
Лидия Альбертовна автоматически отметила красивые и ровные белые зубы. Наверняка здоровые, с завистью подумала она; в семье ее с зубами явно не заладилось. Ей точно сделалось стыдно за то, что она поймала себя на зависти, мелкой и недостойной звания человека и работника культурного учреждения.
– А откуда это вы знаете, что я не крещенный? – попытался уйти в сторону нарушитель.
– Потому что креста на тебе нет. А был бы, так не поступал бы, – сурово сказала Лидия Альбертовна.
Эти слова ее напоминали сладкие шарики: гомеопатическое, противопростудное средство, которое следует принимать по три-пять горошин три раза в день во время болезни, а в профилактических целях – один раз в день по очереди, но из разных пакетиков.
– Но ты зубы-то мне не заговаривай.
– А я и не заговариваю зубы-то, – цинично вывернулся хулиган. – Не докажете.
– Ах, ты, мерзавец этакий… – неожиданно расстроилась Лидия
Альбертовна. Она совершенно не представляла, как же ей вести себя в такой вот ситуации.
То есть пока она там куковала, долгими, длинными днями сидя на уютном стульчике возле телефона, ей и в голову прийти не могло, что случится непредвиденная ситуация, нужно будет обезвреживать преступника, предпринимать некоторые действия, сопряженные, между прочим, с опасностью.