Келеборн вошел на террасу и пригласил её к трапезе – все было готово, гости ждали. Королева взглянула на него и поняла, что это касание почувствовала только она, что только она знает, что что-то незаметно поменялось в Арде.
Я сидела на полу и приходила в себя. Голова всё ещё кружилась, но мне было всё равно. Плачущая малышка Галактика по-прежнему стояла перед глазами. Я всё ещё слышала её плач отчаяния и крик радости. Сердце сжималось и рвалось.
Когда зрение вернулось, я молча посмотрела в синие глаза Дарэля. Хотя он был холоден и отстранен так же, как и всегда, что-то такое... появилось в этих глазах. Словно то, что он пытался понять, на миг открылось ему, а потом снова спряталось, лишь подразнив возможностью ответа на загадку.
Демиург молча протянул мне руку и поднял меня.
Я ничего не могла сказать, да и наставник молчал, понимая: то, что я сейчас увидела и услышала, требует времени. И я была рада этому молчанию.
Поэтому крылатый сказал только одно слово: «Идем», – и направился к выходу из «Зала Познаний».
Мы молча шли по коридору. Я практически ничего не замечала вокруг – то, что раньше так сильно привлекало внимание и казалось странным, теперь исчезло из сознания. Осталась только одна картина…
Не заметила, как по ответвлениям коридоров мы подошли к какой-то лестнице. Я так глубоко задумалась, что почти врезалась в спину Дарэля, остановившегося, когда мой нос был в паре сантиметров от его лопаток.
Ёкарный бабай! Кто ж так резко останавливается!?
Поэтому, когда демиург обернулся, он оказался стоящим вплотную ко мне.
Похоже, он сам этого не ожидал. Пару секунд Дарэль разглядывал мою макушку, когда я любовалась его широкой грудью. Кстати, что за ткань такая, из которой сшит его эээ … «камзол»? Светлая (это было ожидаемо – здесь всё было светлое), но с очень странной текстурой – очень плотной (я практически не видела нитей), с замысловатым мелким, едва различимым, рисунком; и в то же время казалось, что она очень мягкая. Я подняла руку и погладила «камзол» на груди наставника. Ощущение было очень приятным, словно гладишь бархатного котенка, при этом никаких ворсинок не было видно.
Меня не интересовали глаза крылатого – я усиленно рассматривала и трогала новое «чудо», и поэтому не видела, что они изменили свою привычную форму на простую геометрическую фигуру с прямыми углами.
Демиург замер, как каменная статуя после взгляда в глаза Медузы-Горгоны.
Мужчина первый раз в своей долгой жизни не знал, что делать. Он привык к тому, что его пытаются убить, покалечить, навредить. Его уважали, в некоторых мирах относились с почтением и преклонением, ему приказывали и ждали повиновения, но никто и никогда еще не сопел ему в грудь, сосредоточенно ощупывая его тарлинк. Почему-то вспомнилось, что ладошка девушки была теплой, когда он поднимал её с пола.
Оттолкнуть? Так его не бьют, и даже наоборот…
─ Дарэль, что на тебе надето?
─ Тарлинк, – ответили куда-то мне в макушку.
─ А из чего он сшит?
Демиург наконец-то сообразил, что нужно сделать – аккуратно взял принцессу за плечи и отодвинул от себя. На лице девушки отразилось легкое разочарование.
─ Из сивирны – это особый материал. Он очень прочный – нет ничего, что могло бы пробить или порвать его. Он защищает своего хозяина, как самая лучшая броня. Когда же хозяину ничего не угрожает, он становится очень мягким. В нем в жару прохладно, а в холод – тепло.
Мммм, надо как-нибудь раздобыть себе рулончик такого. Хорошая вещь! Пригодится!
─ Лада.
Он упорно зовёт меня Ладой. Ладно, пропустим. Пока…
─ Я обещал тебе, что покажу тебе «Соединённых». Сейчас мы с тобой отправимся в город демиургов, и я отведу тебя к семье, где супругой демиурга является женщина, которая прошла обряд «Соединения». Когда мы будем в городе, не отходи от меня ни на шаг. Ничего не делай, пока я не скажу тебе, и ничего не трогай.