— Вовсе нет. Это четкие линии, рисующие то, что я вижу. Один из моих лучших друзей — профессионал. Его искусство — это воображение, мягкие линии. По сравнению с ним я могу рисовать фигурки из палочек.
— Понятно, – экран моего iPad освещал лицо Оливера, но это мало что давало. Я отчаянно хотела увидеть хоть что-нибудь, хотя он никогда не раскрывался, все еще скрываясь.
— Ты должно быть отличный игрок в покер, – проговорила я.
Его взгляд встретился с моим впервые с тех пор, как он вошел в комнату.
— Совсем не случайно.
Ладно, но он всегда был таким скрытным.
— Для меня это было совершенно логично.
Он фыркнул.
— Я не собираюсь спрашивать.
— Ты умен, Киллингтон. Признаю это.
— Ты даже не моргнула, когда это сказала, – его плечо слегка толкнуло мое, сбив мой карандаш на мгновение.
— Конечно, потому что я тоже была бы потрясающим игроком в покер.
— Не испытывай эту теорию, – его большой палец коснулся губ. — Так, люди обычно остаются в доме, когда ты работаешь над ним?
— Нет, большинство объектов уже пустуют, или владельцы используют проект как возможность для длительного отпуска. Образ жизни богатых и знаменитых.
— Понятно.
Продолжая легонько набрасывать эскизы, я ждала, что он скажет, что собирается уйти. Дверь была открыта, как в прямом, так и в переносном смысле. Было миллион причин для него прекратить все, включая пропасть горя, которую я заставила его открыть. Ситуация будет только ухудшаться по мере продвижения проекта.
— Но они упускают все самые интересные моменты, такие как снос стен, ломание вещей, – я понятия не имела, почему продолжала говорить, было бы лучше для нас обоих, если бы он ушел.
— Отлично, – на этот раз в его голосе не было ни капли злобы. Его голова откинулась назад, опираясь на матрас, взгляд пронзал меня.
Это нельзя было назвать комфортом, но я не испытывала желания причинить ему вред или закричать, так что это было что-то вроде прогресса.
— Я бы не отказался сломать некоторые вещи, — предложил он.
Уголки моих губ дрогнули.
— Думаю, я могу это устроить.
157 дней до окончания срока.
Это случилось. Сегодня первый день реставрации.
За неделю, прошедшую с тех пор, как я впервые узнала секреты Оливера, я представила свои планы по строительству западного крыла, получила все необходимые разрешения и приступила к найму персонала. Это был водоворот событий, и я только начинала. Но настроение в поместье изменилось: все готовились к надвигающейся буре.
Кажется, Ру больше всех наслаждалась происходящим, оставляя мне розу на подносе с завтраком. Мы с Ру и Амброзом пришли к своеобразному соглашению: я протестовала, но позволяла им заботиться о самом необходимом, как если бы я была гостьей в отеле, когда мне не оставили другого выбора. Это был самый странный отель, в котором я когда-либо останавливалась. Я не хотела привыкать к этому, но было приятно, что обо мне заботятся.
Стоя перед зеркалом, я просунула стебель розы в хвост и поправила подтяжки, готовая к тому, что принесет день. Я могла сделать это — даже отлично справиться.
— Беллами!
Как только я вышла за дверь, Джефф, единственный подрядчик, которого я рассматривала, обнял меня.
— Ты не шутила, когда говорила, что это место в ужасном состоянии. Я надеялся, что ты прислал мне фотографии, которые нашла в Google, но это… вау, – он стащил бейсболку с головы, согнул козырек и надел её обратно задом наперед.
Джефф был на десять лет старше меня и почти столько же времени участвовал во многих папиных проектах. Ему нравились более сложные конструкции, и он без страха принимался за дело. Одетый в типичную футболку из винтажных комиксов и джинсы, он был незаметным экспертом по архитектуре девятнадцатого века.
— Ты такой чудак. Ты счастлив, что здесь такой беспорядок, – я рассмеялась, довольная тем, что он еще не испугался.
Я познакомилась с Джеффом летом перед поступлением в колледж. Это был его первый раз, когда его наняли как подрядчика, а не просто члена команды, и он всегда ценил, что папа дал ему шанс. Это был его «тот самый» проект, его Киллингтонское поместье. Все его бейсболки были согнуты до крайности, вокруг него всегда валялись сломанные карандаши, но особняк в стиле королевы Анны, стоящий на краю залива, в итоге получился лучше, чем кто-либо из нас мог себе представить.
— Чем больше беспорядок, тем лучше результат в конце. Это будет весело, – он потер ладони друг о друга, мышцы напряглись, а руки покрыты светло-коричневыми волосами. — Давай, проведи меня по месту, пока не приехали остальные члены команды. Зная тебя, миллион списков дел уже готов.
Он видел многое благодаря чертежам и фотографиям, которые я ему ранее присылала, но, как и мне, ему нужно было почувствовать пространство, чтобы по-настоящему сформировать свой план. Находиться в месте, дышать им – это всегда по-другому. Именно поэтому папа всегда предпочитал жить на объекте.
— О чем ты думаешь – неделя на то, чтобы освободить помещение, а потом сразу приступить к разборке?
Старая проводка, древняя медная сантехника, свинцовая краска – все это требовало демонтажа и замены. — Именно так, – я кивнула.
— А сроки?
О, это маленькая незначительная вещь? Я кашлянула, когда мы вышли на улицу, чтобы дождаться прибытия остальной команды.
— Я уже говорила – последняя неделя августа.
Он присвистнул.
— Даже с тем бюджетом, который у нас есть, это будет сложно.
— Делай что можешь, но для меня этот проект – всё или ничего, – я потянула за подтяжки, чувствуя, как сердце забилось быстрее.
— Значит, слухи о том, что ты покидаешь мир реставрации ради уютной работы в музее, правда? – он толкнул меня плечом, когда мы начали выгружать рулоны пленки и ящик с инструментами из его грузовика.
Я покачала головой.
— Нет никакой работы.
— Но все же. Если все пойдет по плану, твой телефон никогда не перестанет звонить. Большинство людей испугались бы такого проекта.
Я закатила глаза, когда он ушел, чтобы поприветствовать прибывшую команду. Многие из них были людьми, с которыми мы работали раньше, или местными жителями, нанятыми по рекомендации. Это было почти вдвое больше, чем наша обычная бригада, но из-за размера дома и сроков у нас не было другого выхода.
Пока я встречала знакомые лица и представлялась новичкам, разговоры стихли до шепота, и все повернулись в одну сторону.
Я огляделась, пытаясь понять, в чем причина, когда у меня перехватило дыхание.
Оливер бежал трусцой по асфальтированной подъездной дорожке, пот стекал по его лицу, волосы прилипли к голове, серая футболка прилипла до округлости живота. Черные тренировочные штаны облегали его бедра. Во рту внезапно пересохло, и я облизала губы.
Затем до меня дошли шепоты.
— Это он, потерянный наследник Киллингтона.
— Я слышал, что он изуродован. Поэтому он никогда не выходит на публику.
— Говорят, что он сидит и пересчитывает свои деньги, любит купаться в них.
— Моя сестра рассказала мне о семейном проклятии.
— Так, все, – я хлопнула в ладоши так громко, как только могла. — Вы здесь ради этого дома. Никто здесь не «потерялся», и ничто и никто другой не должен вас волновать. Этот проект будет сложным, особенно с учетом нашего срока. Получите свои задания от Джеффа. Давайте приступим к опустошению этого места, чтобы настоящая работа могла начаться.
Прошло еще мгновение, несколько человек все еще пялились, пока Оливер шел ко мне, откровенно игнорируя взгляды, его лицо покраснело. Он опирался на правую ногу, не то чтобы прихрамывая, но когда он подошел ближе, я заметила, что его лоб наморщен от дискомфорта.
— Прайс, – он тяжело дышал, его грудь расширялась с каждым вдохом. Поглаживая пальцами мышцы левого бедра, он огляделся по сторонам, когда рабочие вернулись к работе, но многие все еще откровенно глазели на Оливера, шепоты стали тише, но не исчезли.