— Я бросил их, когда умерли наши родители. Вместо этого опеку над ними взял наш дед. Мои родители были бы так разочарованы, – эмоции пронизывали его слова. Чувство вины, которое он носил в себе, наполнило комнату.
— Тебе было, сколько, двадцать два года, ты восстанавливался и пережил травму? – мой вопрос был риторическим. — Похоже, ты поступил так, как было лучше для всех.
Он фыркнул.
— Ты говорил с ними об этом? – я не была уверена, почему это имеет для меня значение, но это было так. Я хотела какой-то гарантии, что он не вернется к своему затворническому образу жизни, когда проект закончится.
— Они не хотят слышать меня - прошло восемь лет. Были открытки на день рождения, всякие мелочи, но..., – диван заскрипел. — Может, пришло время, – зародилось зернышко надежды, — Твоя очередь, Лепесток.
— Очередь для чего? – я сжала кулак и ударила по подушке, сложив её пополам, но ничего не помогало сделать её менее плоской.
— Я хочу услышать о твоей работе мечты.
— О, тебе не надоело слушать о моей работе?
Он издал рычащий звук разочарования.
— Почему у меня такое ощущение, что мне нужно кому-то надрать задницу?
Я прижала его подушку к груди, испытывая искушение рассказать ему. В темноте делиться было легче.
— Тогда, расскажи мне о книге, которую ты читаешь.
О библиотечном сексе, который должен был разразиться на странице. Это было категорическое нет.
— Лепесток, – его голос звучал ближе, но в темноте это было невозможно разобрать. — Я хочу услышать о работе, обещаю.
— Если ты начнешь храпеть...
— Не начну.
— Ладно, – я разгладила простыни. — Ты знаешь Биб?
— Музей? – спросил он.
— Да. Они специализируются на антиквариате, быте. Показывают, как жили люди в прошлом. Комнаты, похожие на африканскую хижину тринадцатого века, иглу из Гренландии. Первый этаж меняется каждые шесть месяцев: кабина с Титаника, спальня любовницы Людовика XIV.
Он издал звук, как будто был заинтересован.
— Ты бы занималась дизайном исторических комнат?
— Да. Биб - мое любимое место в городе. Это сочетание всех вещей, которые я люблю в своей работе, всё в одном месте.
— Это звучит идеально для тебя.
Моё лицо залилось румянцем.
— Это престижно. Они никогда не размещают объявления о вакансиях, потому что знают, кого хотят нанять. Всё дело в связях и известности.
— Нет никакой возможности, что ты не была у них на примете.
Я пожалела, что у меня нет ничего, что можно было бы кинуть в него.
— Неважно. Папа считает, что, если я сама возьмусь за этот проект, это будет достаточно, чтобы меня заметили.
— И ты этого хочешь? – спросил Оливер.
— Да..., – что-то заставило меня закончить мысль. — Это означало бы не нужно переезжать с каждой работой. Осесть, пустить корни, обрести стабильность.
— Это то, чего ты хочешь? – повторил он.
— Это не имеет значения. Это несбыточная мечта.
— Рассмеши меня. Если бы тебе предложили, ты бы приняла эту должность?
— Да. Я бы также хотела горшок с золотом с конца радуги, несколько желаний от джинна и вечную молодость.
— Умница.
Я зевнула, уютно устроившись.
— Ты заслуживаешь всего мира, Лепесток, – прошептал он.
69 дней до окончания срока
Если меня не убьет этот срок, то это сделает похоть.
47 дней до окончания срока
— Доброе утро.
Я поперхнулась кофе, когда Оливер прошел мимо, прямо на террасу, ведущую к заднему двору. Казалось, что каждый оттенок его черных волос как-то выделяется, несмотря на облачное небо. Он, кажется, все больше и больше привыкал к тому, что его дом захвачен рабочими. Каждый день он брался за новое задание и старался.
А я? О, с каждым днем я испытывала все большее сексуальное разочарование. Однажды я проснусь, обнимая его матрас, и это будет полностью его вина. Он не прикасался ко мне, не пытался дотронуться до меня или что-то сделать с той судьбоносной ночи. Вместо этого мы просто лежали рядом: я на его простынях, которые никогда не теряли его запах, несмотря на то, как часто Амброз их стирал, а он на диване. Разговаривая о том, что он скучает по своим сестрам, о глупостях, которые я делала с Себастьяном в колледже до того, как он начал встречаться с Финном, какие фильмы он смотрел, и о том, что он не смотрел футбольные матчи с момента своего несчастного случая.
Разговоры, всегда только разговоры.
По крайней мере, у меня была работа, чтобы отвлекаться.
— Привет, Джефф, – я помахала рукой, выходя на улицу.
— Беллами, еще один прекрасный день, да?
Все как будто были под чем-то?
— Думаю, да. Я хотела поговорить с тобой о...
— Да, дай мне минуту.
Джефф направился прямо к Оливеру, который шлифовал дверь спальни перед покраской. За последние несколько недель Джефф явно развил не слишком скрытую симпатию к Оливеру.
Сегодня по списку я направлялась к мебельной палатке, что означало, что мне пришлось идти в направлении Джеффа и его заигрывающих глаз.
— Вчера ты меня впечатлил. Я видел, как ты поднимал те деревянные доски, – Джефф напряг бицепс, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, и я сдержала смешок.
— О, – взгляд Оливера опустился. — Просто делаю свою часть работы.
— Редко бывает, что домовладельцы готовы помогать. Ваша поддержка проекта очень ценна. Хотя, вот, позвольте, нужно шлифовать по волокнам, – Джефф положил ладонь рядом с Оливером, скользя по дереву. Какой же он «помощник».
Оливер отошел, запустив пальцы в волосы, забыв, что они завязаны.
— О, это пустяк, – его взгляд переместился с Джеффа на меня.
— Это не так, – улыбка Джеффа расширилась, и он подмигнул мне. — К тому же, владельцы редко бывают такими привлекательными.
Хорошо, что у меня не было под рукой острых электроинструментов.
— Мы работаем довольно долго, – начал он, — но я хотел бы спросить, не хочешь ли ты...
Мне не нужно было слышать остальное. Наклон головы Джеффа подсказывал, что должно произойти. Они оба взрослые люди.
Смех Джеффа доносился до меня, и я пошла быстрым шагом, пытаясь непринужденно помахать команде садовников. Возможно, это выглядело агрессивно, но они поняли, что я имела в виду.
Он мне нравился. Этот глупый человек, с его глупой бородой, с его глупыми волосами, которые он завязывал днем и отпускал вечером, чтобы они падали на плечи. Как по часам, в обеденное время он появлялся, чтобы убедиться, что я поела. Я ненавидела, что он мне нравится, потому что ничего из этого не могло выйти, прежде всего потому, что он не чувствовал того же. И это к лучшему. Я хотела уйти отсюда без всяких привязанностей, только с рекомендацией и шагом к моему будущему.
Но это не означало, что я должна была смотреть, как он влюбляется в кого-то другого.
Одинокий удар грома потряс землю, и небо разверзлось. Ирония судьбы не ускользнула от меня. Грозы не было в прогнозе, но кто может доверять синоптикам?
— Пойдем, – Оливер схватил меня за руку и потянул в сторону конюшни, и мы побежали, а мое сердце замерло в горле.
Мы тяжело дышали, когда вбегали в двери конюшни, промокшие до костей. Мои волосы прилипли к голове, и у Оливера было то же самое, мы оба были насквозь мокрыми.
Я следила за каплями воды, стекающими по его телу, шее и носу, падающими с ресниц, когда он вытирал лицо своей огромной рукой. Он был прекрасен. Его решимость, сила, все до упрямо поднятых плеч и футболки, прилипшей к коже, заставляли мое сердце биться сильнее, чем от бега.
— Это просто короткий летний ливень, – сказала я, надеясь вслух, глядя на небо, затянутое грозовыми тучами. Быть рядом с ним - последнее, что мне было нужно, каждую ночь это было пыткой. День был моим единственным спасением.
— Ну, мы застряли здесь, пока не закончится дождь.
— Прекрасно, – именно этого я и хотела - застрять здесь с ним. Если бы только я была ближе к палатке с мебелью, я могла бы заняться делом, вместо того чтобы дрожать и капать водой повсюду.