— Книги – это эвфемизм для чего-то другого?
— Да… книги, – его дыхание замедлялось, превращаясь из спринта в марафон.
— Ты такой неприятный, – мое тело сжалось, и мы оба застонали. Часть меня отчаянно хотела начать двигаться, другая часть была вполне удовлетворена его прикосновениями, тем, что я с ним.
— На моих потолках голые люди?
— Да, развлекаются. Что-то совершенно чуждое тебе.
— Похоже, тебе придется научить меня всему этому.
— Сейчас я немного занята.
Оставаться на месте становилось все труднее и труднее.
— Да, – его ладони скользнули под мою грудь, обхватив ее, заставляя меня задуматься, может ли он чувствовать, как мое бьется сердце.
Мой мозг был кашей. Любое слово было бы слишком уязвимым, слишком открытым, слишком сильным. Если я отдам ему всю себя, что останется у меня, когда я неизбежно уйду?
Он подвинулся, прислонившись спиной к изголовью кровати, привлекая мои глаза к своим.
— Лепесток?
Я мягко кивнула, сердце делало что-то странное в груди.
— Я рад, что ты пришла сюда.
— Я тоже, – и я имела в виду больше, чем могла когда-либо объяснить.
— Могу я теперь трахнуть тебя?
— Пожалуйста, – мои руки обхватили его плечи, используя его как рычаг, пока он удерживал свою любимую позицию, большим пальцем обхватывая мой клитор, а кончиками пальцев сжимал мое бедро почти достаточно сильно, чтобы оставить синяки.
И я этого. Хотела помнить его там утром, когда проснусь. Помнить это ощущение, ползучее вверх по моей спине, по животу, до кончиков пальцев.
Его лицо прижалось к моей шее, борода задевала мою кожу, ключицы, грудь, когда он посасывал мои соски. Жжение от бороды ощущалось приятно, разжигая меня еще больше.
— Черт, не останавливайся, – я умоляла, когда он использовал зубы.
Больше не было ничего, кроме этой комнаты, этой кровати, нас. Тела двигались вместе, пот стекал, стоны становились громче с каждой секундой, когда мы начали одно и то же восхождение.
— Ты знала в тот первый день? – баритон его голоса заставил меня сжаться вокруг его члена, его глаза расширились до восхитительной черноты. Порочный человек. — Ты знала, что будет так хорошо?
Это тоже действовало. Я была взволнована, я была обеспокоена.
— Может быть, для меня это началось с того момента, когда ты начала зацикливаться на обоях, или… – он застонал. — На оконных светильниках.
— И ты думаешь, что болтливая здесь я? – для меня секс никогда не был таким – с разговорами и смехом, и этой бесконечностью.
— Тебе это нравится.
— Да?
— Твоя киска сжимает мой член до смерти каждый раз, когда я делаю вдох. Я никогда не верну его назад, да?
Нет.
— Ты хочешь его вернуть? – выдохнула я, прижимая лоб к его, наш пот смешался. Я уже не понимала, где заканчиваюсь я и где начинается он.
— Оставь. Мой член теперь твой.
Мое тело содрогалось, ногти царапали его спину, губы искали его, пока я отпускала его, прижав колени к матрасу, и я скакала на нем, всхлипывая от оргазма. Мне нужно было притянуть каждую его часть ближе, сделать его своим новым домом.
Мы подскочили на мгновение, когда он положил меня на матрас, переместив меня на своем члене и каким-то образом проникая еще глубже. Он томно усмехнулся мне в губы, поднимая мою ногу. Его движения стали терять концентрацию, выпуская все, что он сдерживал. Прижатие его зубов к моему плечу, грубый захват его пальцев, достижение собственного пика, мое имя на его губах, каким-то образом доводили меня до еще одного оргазма.
Я была измотана, разрушена.
И не только я. Он лежал наполовину на мне, наполовину на боку, кончиками пальцев лаская мою кожу. Мне хотелось сделать то же самое, но я была слишком счастлива, чтобы сделать что-то ещё, кроме как закрыть глаза и наслаждаться моментом.
Чувство в моей груди не было новым, не с тех пор, как я вошла в этот дом, но оно росло, переполняло меня, отвлекало меня слишком долго. Мне он нравился. Нравился больше, чем друг, несмотря на все мои старания. Я наслаждалась сексом еще больше, потому что мне нравился он, потому что это был он.
— Ты останешься?
На его вопрос я обняла его, отчаянно пытаясь стереть каждую его боль. Каждый страх, что он будет один, что он недостаточно хорош.
— Я никуда не уйду, – я целовала каждую веснушку.
— Тебе нужно что-нибудь?
— Ты, – я не была таким человеком, таким мягким в отношениях. Но и врать я не умела.
— Дай я избавлюсь от этого презерватива. Потом ты сможешь получить все, что захочешь – всего меня.
Я знала, что он имел в виду еще секс, немного объятий и сон, но мой желудок был на карусели.
Стена вокруг моего сердца была разрушена, и в ней теперь была дыра в форме Оливера. Что-то случайное не входило в мой словарь. Мои чувства были всем, чем угодно, но не случайными.
Когда он вышел из ванной, я легла на правильную сторону кровати, но он опередил меня. Он поднял мое тело, как будто я ничего не весила, и прижал меня к своей груди, откинув одеяла, чтобы мы могли забраться под них.
— О, подожди.
Я прикусила губу, когда он полез в свой шкаф, все еще голый, давая мне возможность полюбоваться его круглой попкой.
— Я заказал их. Это заняло немного времени. Они должны быть лучшими, – он протянул свой приз.
Подушки. Мужчина купил подушки.
Большие, пушистые, упругие, чёрт возьми, подушки.
— Это значит, что ты не хочешь, чтобы я спала на тебе? – слова вырвались прежде, чем я сделала что-то глупое, например, спросила, значит ли это что-то.
— Ещё как хочу, – прорычал он, делая вид, что отнимает их у меня.
Я была удовлетворена, но в тот момент, когда он достал защитные подушки и наволочки, я снова захотела еще.
— И ты упоминал про утяжеленное одеяло? – он был слишком сосредоточен на своей задаче, чтобы заметить, как я задыхаюсь.
Как же он был одинок?
— Ты можешь лечь на меня сверху, это даст мне тот же серотониновый кайф.
— Я тебя раздавлю.
— Пожалуйста, раздави.
Он закончил раскладывать подушки на кровати, а затем скользнул ко мне под одеяло. Прежде чем я успела полностью распушить свою новую подушку, он притянул меня к себе, и наши изгибы прижались друг к другу.
Мне нужно было принять душ, избавиться от пота и всего того, что высохло на моей коже. Но я лежала в своем любимом уголке, а пальцы Оливера скользили по моим волосам на затылке. И я снова задалась вопросом, не впервые ли я испытываю чувство, что это и есть то, что называют домом.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
40 дней до окончания срока
Постоянно живя в движении, я часто просыпалась, не понимая, где нахожусь. Незнакомые запахи, простыни – все это было дезориентирующим. Не было никакого спокойного пробуждения, только резкий шок для системы. Где я?
Пока я не просыпалась достаточно, чтобы вспомнить. Я должна быть здесь, пока что.
Когда я прихожу в себя, нет ни паники, ни удивления. Мое тело окружено Оливером, его запахом, новыми подушками, которые он купил. Для меня.
Но и святое дерьмо. У меня был секс с Оливером, хорошо, у меня снова был секс с Оливером. Вся эта история с сидением на лице тоже определенно считается. Но теперь мы с Оливером были голыми. Мы проснулись посреди ночи, и он ко мне приставал. Мой мозг работал исключительно заголовками: ДИКИЕ. ВЕЩИ. ПРОИСХОДЯТ. Новости в 11 часов. Мое тело болело новым, приятным способом.
Губы Оливера прижались к моему затылку, его рука обвила мой торс, ладонь легла на грудь, бедра плотно прижались к моим, наполовину твердым.
Это было идеально, слишком идеально. Мой мозг все еще наполовину спал, а другая половина готовилась к панике.
— Доброе утро, – его большой палец погладил мой сосок, а голос был глубоким от сна.
И вот он, победитель.
— Доброе утро, – я прижалась к нему еще теснее.