Его руки были в карманах моих шорт, сжимая мою задницу, и я должна была что-то сказать. Потому что страх вернулся – что будет, когда мы выйдем за эту дверь?
— Мы должны оставаться профессиональными, – мои ногти царапали его обнаженную грудь, так что было не совсем понятно, кому было адресовано это замечание – мне или ему.
Он приподнял бровь, и мне снова захотелось почувствовать его бороду на своих губах.
— Без прикосновений, – я отстранилась, но пальцы жаждали прикосновений.
— Я вполне способен…
Я повернула шею, так как у одного из нас руки все еще были на чужой заднице, и это была не я.
Он сменил тактику.
— Есть ли место для переговоров? Здесь много шкафов.
— Нет. Команда должна быть здесь с минуты на минуту. Мне пора спуститься вниз и убедиться, что у всех есть их списки дел.
— Мир бы рухнул без этих списков, – он все еще не убрал руки, и я не отступила. — И он бы рухнул, если бы они увидели, как я прикасаюсь к тебе? – в его голосе снова появилась уязвимость. У меня не было ответов, не было возможности для их поиска – не со всем тем, что нас ожидало. Как сильно мы оба нуждались в успехе этого проекта.
— Да, – пискнула я.
— Лепесток, если это из-за того, что ты сказала, что не являешься человеком для вечности…
— Нет, – я скрестила руки. — Это из-за того, что они должны воспринимать меня всерьез. Это мой первый контракт без моего отца. Я не хочу, чтобы они думали, что я получила его или что любой успех будет из-за того, что я оказывала услуги наследнику Киллингтона на стороне, – даже в одежде я чувствовала себя обнаженной перед ним. — Ты обещал, что понимаешь.
Оливер посерьезнел, и аккуратно убирал руки, разглаживая мои волосы.
— Единственный мир, который существует для меня, это тот, который видит, насколько ты замечательная.
Я пнула его ногой, опустив подбородок на грудь, стараясь скрыть свое удовольствие.
— Осторожнее с комплиментами.
— Я выгоню тебя позже.
— Хорошо.
Я быстро поцеловала его в губы, мое тело отчаянно хотело не уходить. Еще немного – и я бы снова разделась и оказалась под своим любимым «утяжеленным одеялом» из человека. Поговорить, поспать, запомнить его кожу, попробовать заставить его улыбнуться. Только я знала форму его рта, как поднимаются его щеки, когда наши губы соприкасаются.
Но тут постучалась реальность в виде Джеффа и команды. Даже кузен Картер заглянул к нам, пытаясь заставить Оливера раскрыть секреты Киллингтона, поскольку до него дошли те же слухи, что и до Себастьяна, о том, что компания диверсифицируется, пытаясь поднять цену акций.
Оливер сдержал свое обещание, сохраняя профессиональное отношение к делу в дневное время. Хотя это было крайне заманчиво каждый раз, когда я видела его, мне хотелось затащить его в шкаф, коснуться его руки или найти его, несмотря на миллионы дел, которые я должна была сделать. А ночью, когда мы были одни в его комнате, в его постели, цветные пятна окружали меня на простынях, пока он не говорил мне сделать перерыв и позволить ему позаботиться обо мне.
Каждый момент был лучше предыдущего.
Но каждый шепот, каждый поцелуй приближал нас к моменту, когда нам обоим придется уйти.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
16 дней до окончания срока
В старых домах меня очаровывали многие вещи. Декоративные элементы, старомодная бытовая техника, множество совершенно ненужных комнат, в которых людям неудобно сидеть на диванах. И уж не говорю о волшебстве тайных проходов. Но камины…я не могу сказать о них ничего хорошего, кроме того, что время от времени ценю уютный огонь.
И все же я здесь. Драю.
— Я думал, мастера для каминов должны были прийти сегодня? – Оливер присел на корточки, глядя на меня, пока я сидела на корточках у одного из слишком многих каминов в поместье. Моего нынешнего источника страданий.
— Завтра. Их последняя работа была на другом конце страны, – я говорила раздражённо, потому что на самом деле была раздражена. Эта команда была лучшей, поэтому так трудно было попасть в их график – это была единственная причина, по которой я согласилась на такое расписание, так близко к нашему сроку. Они вписали нас между двумя заказами. Но сначала им надо было закончить первый.
— Но мебель привезут завтра.
Включая каминные решетки.
— Верно, – у него что, не было других дел?
— Это место будет идеальным, даже если камины пока не работают, – его тон был успокаивающим, но на меня это действовало противоположным образом. Я знала, чего он пытается добиться, но зацикливаться на особняке и сроке выполнения проекта помогало мне не думать о других вещах. Например, о том, что мы уже несколько недель делим постель, и это было лучшее время в моей жизни.
Его взгляд сосредоточился на мне.
— Я знаю, что это страшно. Мне тоже страшно.
— Я не боюсь, – я была решительной, спокойной. Могу даже согласиться, что упрямой. Но не боялась.
— Поговори со мной. Потрать тридцать секунд и поговори со мной.
— У меня сейчас нет времени, – так было проще, продолжать драить до тех пор, пока пальцы не начнут кровоточить, сажа такая густая, что слезятся глаза, а нос заложен.
— Всегда найдется время, если это значит, что ты не будешь вдыхать сажу, – он протянул мне бутылку с водой.
— Ладно. Тридцать секунд, – я сделала глоток, выпив больше половины, прежде чем вернуть её обратно.
— Лучше? – в его голосе звучала забота.
— Может быть.
— Что не так? – дрожь в его голосе заставила меня замереть.
— Папа звонил. Хотел обсудить следующие проекты, – я сделала еще один глоток воды, в горле все еще было слишком сухо. Звонок отца был обычным делом – обычно к этому времени у нас уже был бы следующий проект на примете. Мы давали себе, может быть, пару недель, прежде чем приступали к следующему.
— О, – Оливер нервно усмехнулся, потирая затылок. — И что ты сказала?
Я покачала головой.
— Сказала, что мне надо подумать, – это должно быть захватывающее время – моя карьера набирала обороты. Но вместо этого я чувствовала себя не в своей тарелке.
— Из-за нас? – он испачкался так же сильно, как и я, сидя вместе со мной в дымоходе, пока я возилась с крышкой от бутылки.
— Я… – он потянулся за моей рукой, и я отдернула её, поморщившись. — Ты обещал.
— Мы постоянно нарушаем это правило.
— Нет, не нарушаем, – я стала тереть сильнее. С каждым слоем становилось все грязнее.
— Да, нарушаем.
— Когда?
— В постели прошлой ночью, – его голос пронзил меня, вызывая воспоминания, заставляя закрыть глаза, пока я не смогла справиться с учащенным сердцебиением.
Прошлой ночью он переплёл мои пальцы со своими, прижимая наши руки к изголовью кровати, когда входил в меня, не сводя с меня глаз. Но это не считалось. Рука об руку во время секса – это не то же самое, что настоящее рукопожатие. Даже если вся кровь прилила к моим запястьям, когда его большой палец нежно провел по ним.
— Ну, мы не делаем этого днем, – мой протест прозвучал слабо даже для меня самой.
— Я думал, это потому, что я уважаю твои границы.
— Да, границы – это хорошо. Они задают чёткие рамки, – легче действовать в условиях черного и белого. Ничего не размыто. Размытость вызывает это чувство в моем животе. Размытость заставляет меня погружаться в мечты. Размытость заставляет меня задуматься, может ли между нами что-то действительно произойти после завершения ремонта в поместье. Что с нами будет, когда я больше не буду здесь жить, больше не буду каждую ночь в его постели? Он не дал мне ни одного намека на свои планы на конец лета, не говорил, собирается ли принять требования своего деда или отправиться в неизвестное будущее.
— И так все между нами? Ясно? – он поморщился, недовольный собственным выбором слов.
У меня не было никакого опыта совмещения отношений и карьеры. Я была так близка к своей цели, что не могла позволить себе отвлекаться или быть отвлечением, когда ему самому предстояло принимать судьбоносные решения. — К чему все эти вопросы сегодня?