Я был в бегах много лет после предательства моего брата. С той ночи я совершил немыслимое — непростительное. Я отогнал от себя залитые кровью воспоминания.
Я так долго мечтал, наконец, встретиться со своей кончиной. Окончание этой проклятой жизни было бы еще одним благословением, которого я, возможно, не заслуживал. Так вот почему чародейка послала ко мне Эмму? Были ли супружеские узы с ней своего рода извращенной местью за все мои плохие поступки? Или, как надеялась частичка моего разума, шанс на искупление?
Я вздрогнул, мой густой мех встал дыбом. Я был за гранью искупления, хотя надежда на это никогда не покидала меня.
Глядя на лес, хотя и не видя его, мой желудок сжался, а сердце бешено заколотилось. Эмма была моей парой. Зейн, казалось, тоже был связан с ней — или, возможно, он хотел только ее крови. Кейд утверждал, что не хотел ничего от нее, но фейри часто отказывал себе в своих желаниях. Могла ли она быть единственной… для всех нас? Чувство собственности пронзило меня. Я подавил его.
Идея об одной женщине для всех нас распространилась по мне, как лесной пожар. Она поглотила все мои чувства и вспыхнула в моей душе. Эмма. Моя-которую нужно защищать. Наша, чтобы разрушить проклятие.
Я развернулся и на полной скорости направился обратно к особняку. Снег облепил мои лапы, разлетаясь во все стороны, когда я пробирался через лес и вошел в сад за домом. Там я перевоплотился и быстро подошел к двери. Охранник приветствовал меня кивком, когда я вошел.
В раздевалке на втором этаже, где у всех нас хранилась запасная одежда и оружие, я схватил пару черных брюк и футболку, затем взбежал по лестнице, чтобы найти Зейна. Нам нужно было прийти к взаимопониманию.
Я вошел в его личную гостиную, предварительно не постучав в дверь. Он сидел, сгорбившись над шахматной доской у окна. В камине пылал огонь, отбрасывая мерцающие тени на обшитые деревянными панелями стены и тяжелые портьеры.
— Почему ты врываешься через задний ход сегодня вечером? — спросил он, не отрываясь от продолжающейся одиночной игры.
— Я никуда не врывался.
— Я слышал тебя на первом этаже. — Зейн продвинул пешку на одну клетку вперед. — Ты растерял свои навыки скрытности?
Я проигнорировала его вопрос. — Нам нужно поговорить.
Он взглянул на меня, разворачивая доску, чтобы сыграть другой стороной. — Говори.
— Ты не можешь использовать Эмму в качестве своего домашнего питомца. — Мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
— О, опять это. — Голос Зейна звучал скучающе.
Я издаю предупреждающий рык. — Нет, только не это снова. Все усложнилось. Я наклонился над столом. — Мой волк объявил ее своей парой.
Ониксовые глаза Зейна поднялись, чтобы встретиться с моими, его рука зависла над ладьей. — Вот это интересно. Я думал, животные создают пары только с животными.
— Так и есть. — Я глубоко вздохнул. — Я могу только предположить, что это возможно из-за нее.
— Чародейка. — Зейн подвинул ладью ближе к королю.
Я поморщился. — Да.
Он продолжил: — Итак, ты забираешь нашу восхитительную гостью себе. Мы и раньше делились. Не понимаю, как твоя животная связь с ней может изменить ситуацию для нас.
Я наклонился, вцепившись в стол так сильно, что дерево заскрипело. — Ты не возьмешь у нее ни капли крови, а я не буду ставить на нее метки или прикасаться к ней каким-либо образом, пока она не полюбит нас. Я думаю, она — единственная для всех нас.
Зейн смотрел на меня несколько долгих мгновений, затем разразился смехом. Я нахмурился. Он продолжал смеяться со слезящимися глазами и отодвинул шахматную доску.
— Я чертовски серьезно! — Я выпрямился во весь свой внушительный рост и зарычал.
— О, Лукас, — сказал он, шмыгая носом. — Ты, блядь, бредишь. — Он вытер глаза и пригвоздил меня своими чернильными лужицами. — Чтобы она полюбила нас и сняла проклятие, она должна знать нас. Все наши недостатки, плохие поступки и глубочайшие секреты должны открыться ей. Ты не сможешь удержаться от того, чтобы заявить на нее права, такова твоя природа.
Я напрягся. Я не мог заставить себя возразить ему, чтобы это не прозвучало как ложь.
Зейн поднялся на ноги. — Ты заявишь на нее права и оставишь метку. Я буду наслаждаться тем, что пью из нее и ложусь с ней в постель. А Кейд будет делать… все, что он делает, ради удовольствия. От этого никуда не деться. Будущее, касающееся Эммы, уже предначертано. Все, что нам нужно сделать, это действовать.