— Что я могу сделать? — спросил он после долгой паузы. — Как мне заставить вас поверить мне? Чтобы вы согласились поговорить со мной наедине?
Он задушил пятнадцать женщин и покушался на ее жизнь. А значит, он ничего не может сделать, потому что Эвелин не настолько глупа, чтобы вновь подвергать себя опасности.
— Извините, — сказала она. — Мне действительно очень жаль.
Его взгляд упал на четырехдюймовый шрам на ее горле.
— Значит, это из-за него?
Эвелин потрогала рубец. Что ж, в некотором смысле, Хьюго прав. Но ее позабавило, что он взял на себя личную ответственность за свое поведение в тот день, когда они встретились. Она могла бы напомнить ему об этом, но ее больше интересовало то, что он хотел ей рассказать.
— Да. Именно.
Поднявшись со стула, он прошелся по всей длине крошечной комнатушки, которая была «его» половиной места их обычных встреч, — этакий аналог «кушетки психоаналитика».
— Я никогда не допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось, — сказал он, — если только смогу.
— А как же то, что случилось в Сан-Квентине?
В этот раз она не смогла сдержаться…
— Тогда я вас не знал. Теперь же все по-другому.
Да неужели? Вот в чем вопрос.
— Я ценю вашу заботу, — ответила она, что вовсе не значило, что она передумала.
Он замер на месте и повернулся к ней лицом.
— Вы не понимаете. Вам угрожает опасность. Она угрожает нам всем.
Тревога в его голосе и выражении лица заставили волоски у нее на руках встать дыбом. Неужели именно этого он и добивался? Решил запугать ее? Она была вынуждена признать, что своего он добился… но лишь потому, что выбрал эту тактику до 1 января. И он казался таким убедительным, таким искренним.
Видимо, даже ее все еще можно ввести в заблуждение…
Взяв со стола блокнот и ручку, Эвелин встала.
— Боюсь, нам придется закончить наш сеанс рано. Вы просто одержимы… Что бы ни было причиной вашего возбуждения, мы вряд ли сможем достичь результатов.
— Подождите! — Он бросился к стеклу. — Эвелин!..
Услышав, что он окликнул ее по имени, как будто они с ним были хорошие знакомые, она от удивления разинула рот. Впрочем, Хьюго тотчас поспешил исправить свою оплошность.
— Доктор Тэлбот, выслушайте меня. Пожалуйста. В этой тюрьме содержатся психопаты, верно? Мужчины, которые не знают ни сомнений, ни раскаяния.
Она не ответила, не сочла нужным. Он говорил очевидные вещи.
— Я пытаюсь сказать вам, — Хьюго взглянул на камеру, — что не каждый убийца в Ганноверском доме находится взаперти.
Что-что, а такое она не ожидала услышать.
— О чем вы говорите?
— Это все, что я скажу. Если только… Если только вы не согласитесь поговорить наедине. Я объясню, что я узнал, что видел и слышал. И я не трону вас даже пальцем. Я пытаюсь помочь!
Эвелин отказалась слушать этот бред. Ясно дело, что, выдавая себя за ее защитника, Хьюго надеялся обрести над ней некую власть, а сам тем временем потихоньку отнимал у нее душевное спокойствие. А вот этого она ему не позволит. В шестнадцать лет ее жизнь едва не оборвалась, а все потому, что она влюбилась в человека, похожего на Хьюго. Став восемь лет назад психиатром, она посвятила свою жизнь разгадке личности безжалостного убийцы. О разуме психопата она знала больше, чем кто-либо другой в мире, за исключением разве что доктора Роберта Хэара — он разработал опросник для выявления психопатии и занимался этой темой в течение почти тридцати лет. Увы, даже она не знала столько, сколько хотела бы знать, недостаточно, чтобы защитить ничего не подозревающих людей.
— Встретимся в наше обычное время послезавтра, — сказала она Хьюго. — Постарайтесь расслабиться. Вы становитесь параноиком.
Она направилась к выходу, но он отказывался признать поражение.
— Вы сами увидите! — крикнул он ей вслед. — Вы еще пожалеете, что не поверили мне!
Со вздохом глубокой усталости Эвелин бросила блокнот на стол и опустилась на стул.
— Что-то случилось? Болит голова?
Услышав голос Лоррейн Драммонд, обращавшейся к ней в открытую дверь, Эвелин подняла голову.
— Нет, я просто закончила беседу с Хьюго Эвански.
Когда в сентябре прошлого года Эвелин и начальство приступили к созданию центра, Лоррейн ответила на объявление в газете. Плотного телосложения, немолодая — ей уже было за пятьдесят, — она недавно развелась с мужем.
У нее был небольшой дом в Анкоридже в часе езды отсюда, двое взрослых детей и никакого образования, кроме средней школы. До развода она даже не работала, однако теперь прекрасно справлялась с обязанностями заведующей пищеблоком.