– Ах, ну да, конечно же! Я не приезжала на похороны. Ты же знаешь, у меня слабое сердце. Антон Савельевич говорит, мне нельзя волноваться.
Стоящий в нескольких шагах от них здоровяк кивает головой. С виду вы приняли бы Антона Савельевича Свечникова, доктора, профессора, светило науки и вообще уважаемого человека, за какого-нибудь шофера или охранника, а на самом деле он является ровно тем, кем является. С хозяином дома знаком очень давно, с его первой женой – еще дольше. Злые языки утверждали, что между Свечниковым и Илоной были когда-то романтические отношения, и если бы Свечников не был женат, Илона носила бы сейчас совсем другую фамилию. В молодости она пользовалась большим успехом, ее руки добивались многие, но в конце концов она выбрала малоизвестного тогда писателя Адрианова и, похоже, не прогадала. Вид у нее, во всяком случае, неизменно победный, словно она добилась в жизни всего, о чем мечтала.
– Викуся, а это ваш муж? Представьте же нас! – И старая дама кокетливо поправила завитую прядь.
– Мы не женаты, – тактично ответила Виктория. – Кирилл, это Илона Альбертовна. Мне кажется…
– Кажется, нас уже знакомили, – сухо сказал Кирилл. – Довольно давно, но тем не менее.
Илона протянула ему руку для поцелуя, но Кирилл сделал вид, что ничего не заметил. С некоторым разочарованием старушка опустила руку, но тотчас же сообразила, где сумеет взять реванш.
– А почему вы не женаты? Я, конечно, понимаю, современные нравы и всякое такое, но когда любишь, какие могут быть сомнения? Валентин, к примеру, сделал мне предложение в первый же день знакомства.
И она посмотрела на Викторию с тем особым, чисто бабским превосходством, которое в нашей стране всегда ощущает замужняя женщина (пусть и разведенная) над незамужней.
Виктория почувствовала, что Кирилл (который не любил старух и плохо выносил, когда при нем пытались самоутвердиться за счет его женщины) вот-вот скажет какую-нибудь грубость, и предостерегающе сжала его локоть.
– А где Валентин Степанович? – спросила она.
Но уже увидела, как хозяин дома спускается по лестнице. И хотя он улыбался и выглядел оживленным, в сознании невольно мелькнуло: «Да, сдал…»
Он отяжелел, погрузнел, и от Виктории не укрылось, как осторожно старый писатель переставляет ноги, как старается незаметно придерживаться за перила лестницы. От Натальи, домработницы Адрианова, Виктория знала, что незадолго до гибели второй жены писатель перенес инфаркт, который едва не стоил ему жизни. Но, несмотря ни на что, даже в свои неполные семьдесят Валентин Степанович смотрелся видным мужчиной. Широкие брови вразлет, орлиный профиль, копна белоснежных волос, отведенных назад со лба, падает на плечи. Князь да и только. Если вообще не король.
– А, Виктория! Все-таки приехали, не забыли старика!
Он взял ее за обе руки, всмотрелся в лицо, и она снова почувствовала себя студенткой – молодой наивной студенткой, которая в девяносто лохматом году пришла просить у знаменитого писателя совета, заниматься ей литературой или нет. Адрианов тогда на одну лекцию подменял заболевшего профессора, на их факультете он вообще не преподавал, и после лекции Виктория, набравшись храбрости, подошла к нему. (У нее в голове не укладывалось, что вот этот человек, чьи книги она читала, а кое-какие пассажи даже знала наизусть, стоит за столом и собирает свои заметки в старый портфель, не обращая на нее внимания, и она имеет наглость так бесцеремонно его беспокоить.)
– Вам нужен зачет? – внезапно спросил Адрианов, по-прежнему не глядя на нее.
– Что? – растерялась Виктория.
– Вам поставить зачет?
Он захлопнул портфель и все-таки поднял голову.
– Нет, нет, – пробормотала Виктория. – Я… – Она собралась с духом и выпалила: – Я хочу стать писателем.
Даже сейчас, когда она вспоминала об этой сцене, ее лицо смягчилось, губы тронула улыбка. И толстокожий Кирилл (который был тем не менее крайне чуток ко всему, что касалось Виктории) мгновенно догадался, о чем она вспоминает, и сердито отвернулся.
Он отлично знал, что у него нет никаких оснований ревновать Викторию к писателю, что они просто друзья – даже не учитель и ученица, а именно друзья; но его злило, что этот старик присутствовал в ее жизни уже тогда, когда его, Кирилла, и в помине не было. Он ревновал к прошлому, а это куда хуже и мучительнее.
– Я очень рад вас видеть, Виктория, – проговорил Валентин Степанович серьезно.
– Я тоже, – ответила Виктория, и это было чистой правдой. Писатель уже отпустил ее руки.
– Да, – сказал Адрианов как бы про себя и поглядел за окно. – Однако, метель!
Профессор Свечников хмыкнул.