На ее лице отразился искренний восторг.
– Яичница с помидорами! Господи, сто лет не ела! Только в Баку тысячу лет назад!
– Нина – бакинка, – ответил Городецкий. – Русская, а муж – азербайджанец. И готовит она по-бакински. Словом, пальцы оближешь и не покраснеешь.
– Послушайте! – Журналистка оглянулась на хмурую Нинку и перешла на шепот: – А можно?
Городецкий улыбнулся и кивнул:
– Ну разумеется! Не за бесплатно же!
Нина кивнула и так же неспешно удалилась на кухню. Пока не принесли заказ, вяло переговаривались о погоде и о чем-то совсем несущественном. Потом появилась официантка, осторожно неся перед собой скворчащую сковородку. Большая сковородка, совсем домашняя, черная, чугунная, стояла на столе, лениво отплевываясь все еще горячим маслом.
– Фантастика! – восторженно покачала головой барышня. – Так и хочется прямо оттуда, макая белым хлебушком… Как дома!
Он усмехнулся:
– Можете себе позволить. Но есть из одной сковородки с вами я бы не стал. Так едят только близкие люди, от которых не ждешь никакого подвоха и с которыми можно расслабиться. А тут…
И он с сомнением покачал головой.
– Не доверяете, – понимающе кивнула она. – А вот это зря. Ну что я могу вам сделать плохого? Например?
– Не доверяю, – согласился он, – и что можете сделать плохого, точно не знаю. Но точно знаю, что можете. И вообще, чего от вас ждать? Вероятнее всего, подвоха.
Она пожала плечами и, решив завершить дискуссию, ловко разделила яичницу пополам.
Несколько минут жевали молча. Потом она улыбнулась:
– Совместная трапеза сближает, правда?
Он ответил:
– Да нет, не всегда. Вот, например, супруги. Сколько лет живут вместе, столько собираются за кухонным столом. Хлебают суп, жуют котлеты. Дуют на горячий чай. Молчат или спорят. И при этом, вполне вероятно, ненавидят друг друга. Так ненавидят, что странно, что не давятся.
– Образно! – рассмеялась она. – Так и представляю себе двух стариков с котлетами на вилке, мечтающих проткнуть горло визави. Этой самой вилкой из нержавейки.
Уже благодушная – после стольких комплиментов благодарной гостьи – Нина принесла в медной турке кофе и две маленькие чашки.
Они пили кофе и молчали. Наконец Городецкий сказал:
– А ведь вы мне соврали.
Она удивленно вскинула брови.
– Соврали, – уверенно подтвердил он. – Никакая вы не приезжая. Вы москвичка.
Она чуть смутилась, а он продолжил:
– Москвичка. Из нормальной интеллигентной семьи. С хорошим образованием и любящими родителями. Так?
Она, чуть подумав, кивнула.
– А что, очень бросается в глаза? Ну, что не приезжая? Интересно, по каким признакам? Нет, правда! Вот жутко интересно!
– Признаков много, – уверил ее он, – и все налицо. У вас, например, в отличие от приезжих, нет затравленности во взгляде, потому что нет кредитов и ипотеки на шее. Разве не так? И ребенка у вас нет, и больной мамы. Все вранье! И как я могу после этого вам доверять?
– Ну и что? – Она, ничуть не смутившись, небрежно махнула рукой. – Даже если все это правда? Мне же надо было вас заманить, ну хотя бы жалостью. Вы ведь наверняка сентиментальны. Об этом говорят все ваши фильмы.
Он разозлился – и на «сентиментальны», и на «заманить», и на то, что она совершенно не смутилась и даже не порозовела, когда ее обличили. Не извинилась, в конце концов. «Непробиваемы! – подумал он. – Все эти непробиваемы! Четко знают свое дело. Надо, и все! И все способы хороши».
Он затушил сигарету и резко бросил:
– Вот поэтому у нас с вами и ничего не получится. Потому что ложь с самого начала. И еще совет: в следующий раз врите поосмотрительней. Поизощреннее как-нибудь врите, поискуснее, что ли. А то так все примитивно, что противно, ей-богу! Знать, что тебя купили, и так задешево.
Она дернулась, наконец покраснела и встала со стула.
– Какая отповедь! Прямо как преступнику. Ну и бог с вами!
Она открыла кошелек и бросила на стол пятьсот рублей.
– Спасибо за ланч. Все было прекрасно. Я имею в виду то, что касается непосредственно самой еды. И кофе, кстати. Так что времени зря я точно не потратила.
Она усмехнулась и, схватив сумку, быстро направилась к выходу.
У двери обернулась и, прищурив глаз, нежно пропела:
– И вам совет, если позволите. Такие, – кивнула она на сковородку, – завтраки вам, уж простите, не на пользу, сплошной холестерин. Кашка, знаете ли. Овсяная или, скажем, манная. Да и с кофе поосторожнее, в вашем-то возрасте. Берегите себя! Вы же всеобщее достояние.
И, громко хлопнув дверью, она скрылась из виду.
– Сука! – выкрикнул он.