— Не ты ли обещал на комиссии по делам несовершеннолетних прекратить свои художества, а через пару дней мальчонку из 6 "б" избили, курточками накрыв…
— Пусть не наушничает!
— Тебя бы твоим оружием!
— Не возражаю, если заслужил.
("О, как тонко чувствует изменение тона, как моментально подхватывает предложенный в разговоре стиль. Отличным помощником мог бы стать.")
— Знаешь, что не уподобляемся тебе, а то бы возражал. Кстати, девчонок твои дружки за себя дежурить заставили?
— Пусть не ябедничают, мелкота зелёная.
— Велик сам-то. Послушаешь — ты один хорош.
— А то нет? Справедливый!
— Ого! За что биолога обидел? Мужчина! Хоть бы горсть в тебе мужского… Человек первый год в школе работает, а ты охоту отбиваешь. Учительница математики готовится матерью стать — ты на её уроках петухом поёшь.
— Пусть не лезут в учителя, если толку не хватает.
— Кому же с тобой нянчиться? Неучем останешься.
— Вам, например. На литературе все по струнке ходят, а на катке с ребятами гоните, вся шпана расступается.
("Ха, потому и расступается, что с ребятами!")
— Подхалим несчастный! И не скучно тебе это?
— Я подхалим?! И ветром не подуло. Просто правду-матку люблю. Спросите у пацанов, всякий подтвердит.
— Ещё бы! Сколотил группочку, она и млеет от твоей наглости, а весь секрет в том, что ты старше и сильнее всех.
— Почему группочку? Все Борисика боятся в микрорайоне! ("Это уж точно!")
— Молодец против овец! У вас там одни дошколята. А что — на учёбу — силёнок не хватает?
— Зачем надрываться? Так переведут. Знаем, учёные.
— Да неужели? Спорим, нет?
— Ну, если вы возьмётесь…
— Непременно. За 9 "б" вообще пора взяться.
— Меня первого пометут? В вечернюю школу? — Борис задумался. Чёрные глаза налились тоской, потускнели. — А если я учиться буду? Потом в техникум подался бы. Что-то к строителям потянуло. И мать просит: одумайся, мол…
— Вот-вот, самое время.
Елена Владимировна, разглядывая задумавшегося Усова, ощутила в нём вдруг какую-то перемену, внезапно зазвучавшую надломленность.("Наверное, боится, что не догнать одноклассников. Многое упущено.")
— В техникум, говоришь? Хвастаешь, думаю. Жидковата натурочка, силёнок не хватит себя переломить. Столько заниматься нужно.
Блеснули остро цыганские глаза, белозубо сверкнула улыбка, размашистым жестом — точно шапкой оземь! — Борисик будто отмёл всё, что с ним раньше было.
— А вот посмотрим!
— Давно уж любуюсь, как ты детишек на уроках потешаешь. Скоморох!
— Этого больше не будет, вот увидите. Надоело. Правда, пора за ум браться. Мать обрадуется… Да, ещё говорят, вы новую туристскую группу набираете…
— И что?
Усов помолчал, испытующе глядя на учительницу, осторожно проговорил:
— Меня штурманом…взяли бы? ("Как чувствует собеседника, чертёнок!")
Чёрные глаза так и сверлили Елену Владимировну: не засмеётся ли? Длинная фигура подалась вперёд, лицо парня стало напряжённым, на нём ясно читалась готовность дать отпор в случае резкого отказа или издёвки.
— Штурманом? Подумаю.
— Правда? А я всегда считал — ни за что!
— Отчего же? Командирская жилка в тебе есть, воли хватит, если захочешь. Вот учёба…
— Ха, велика беда! На трояки всегда вытяну!
— Попробуй. Посмотрим, на что способен вчерашний атаман.
— А если…
— Тогда и поговорим.
— Вот слово даю! Перед Анжеликой извинюсь! Учителей больше не трону! Чего улыбаетесь? Вся школа знает: Борисик сказал — так и будет.
— Хорошо. Я всё запомнила. Иди.
Как ветром сдуло парня, едва успела учительница заметить на лице его выражение удовлетворения и даже какого-то вдохновения. В дверях столкнулся с директором школы Анной Петровной. Извинился, пропустил её, потом вышел, мягко притворив дверь.
— Что это он, какой культурный? И не узнаешь Усова, — удивилась Анна Петровна, заглядывая в глаза Елены Владимировны. — Устала? Но доканала его всё-таки?
— Ох, устала! Такое напряжение. Посложней, чем на педсовете речь держать, — учительница подошла к окну и распахнула его настежь. В кабинет хлынули волны свежего ветра, несущего от парка — он раскинулся всего в двух кварталах от школы — сочные запахи уходящего бабьего лета и последних цветов.
Час спустя разговор об Усове состоялся в учительской. Его начал преподавательница химии:
— Интересно, Елена Владимировна, когда юноши из 9 "б" будут приведены в нормальное состояние? Работать в классе невозможно!
Как всегда, Валентина Васильевна не слишком утруждала себя соблюдением этических норм.