– Зачем тебе это надо? Тебе заняться нечем? Или так много свободного времени? – раздражался он всякий раз, когда речь заходила о ее работе. – И так видимся раз в две недели, вечно у тебя то домашка, то проект… Я молчал, не спорил – думал, скоро твоя стажировка закончится… а ты еще и работать пошла!
– А ты не думал о том, что я делала бы после окончания курсов? Ты и правда не понимаешь, что без этой работы мне пришлось бы вернуться в Алма-Ату? Или именно этого ты и добиваешься?
– Не говори ерунды!
– Я же хочу быть здесь, с тобой, для этого мне и нужна работа!
– А я хочу видеть тебя не только по праздникам и не еле живой от усталости. Я так много прошу?
– Но, Арман, мы ведь говорим об одном и том же! Просто у меня сейчас сложный период. Потерпи до лета – учеба закончится, останется только бюро, и мы сможем видеться чаще.
– Легко сказать – потерпи до лета! Это же еще полгода.
– Пожалуйста, не веди себя как капризный мальчик. Ты ведь знаешь, что у меня нет другого выхода!
– Ничего я не знаю! Ты приехала сюда, чтобы быть со мной, а сама пропадаешь то в колледже, то на работе.
– Но ведь ты тоже учишься и пропадаешь в университете! Разве я возмущаюсь? Не могу же я сидеть дома, грея твои тапочки, и ничего больше не делать?
– Почему нет? Было бы прикольно.
– Да? Но для этого мне всего лишь надо быть твоей женой, причем на полном обеспечении, а поскольку это не так, у меня должно быть какое-то основание для того, чтобы жить здесь. И если ты не хочешь этого понять, мне очень жаль.
Подобные перепалки между ними случались теперь постоянно, но Сабина старалась не принимать их близко к сердцу и не унывать. Ей нужно было только дотянуть до лета, когда она получит диплом и вздохнет свободнее, а проблема с Арманом – вне всяких сомнений – разрешится сама собой. Ведь, как бы он ни злился, бойкотируя разговоры о ее работе и профессиональных успехах и неудачах, она знала, что он любит ее всей душой (не зря же он сердился на то, что они мало времени проводят вместе), а все остальное – преходящие трудности, которые они сумеют так или иначе преодолеть.
Впрочем, помимо реакции Армана, была в этой бочке меда и еще одна ложка дегтя по имени Дэниэл Рэндон, чье хоть и незначительное, но крайне нежелательное присутствие в жизни Сабины ощутимо отравляло ей существование.
Приступая к работе в бюро, она надеялась, что этот человек и дальше будет появляться в офисе лишь по особым случаям, как было, видимо, до сих пор, и не будет сильно ей докучать. В конце концов, за два месяца стажировки она не встретила его там ни разу и имела все основания полагать, что частые столкновения с этим типом ей не грозят. Но в действительности все оказалось иначе. Теперь он почему-то приходил в офис с пугающей регулярностью, не реже раза в неделю, а то и чаще, и, что было хуже всего, зачем-то интересовался жизнью компании, вникал в разрабатываемые проекты, общался с рядовыми сотрудниками и пару раз даже наведался на их летучки и еженедельные собрания, в которых участвовали все сорок восемь служащих бюро.
Иногда он заходил ненадолго, быстро совещался с Дугласом или всеми пятью партнерами и снова исчезал, а иногда мог провести в офисе полдня, причем не только просиживая в кабинете, но и удостаивая своим посещением общий зал, беседуя с архитекторами, дизайнерами, инженерами-проектировщиками и изготовителями моделей.
И если весь персонал компании недоумевал, чем вызваны такие перемены в деловом укладе их руководителя, то Сабина негодовала. Всякий раз, издалека завидев его широкоплечую фигуру, неизменно облаченную в превосходно сидящий – не иначе как пошитый на Сэвил-роу59 – костюм, она чертыхалась и раздраженно закатывала глаза, готовясь дать отпор насмешливому взгляду или едкому комментарию малосимпатичного ей субъекта, но, к величайшему своему удивлению, не дожидалась ни того, ни другого. По какой-то непонятной ей причине этот сноб в последнее время едва замечал ее присутствие и в лучшем случае мог, проходя мимо, кивнуть ей, подтверждая, что он, в принципе, знает о ее пребывании на этой планете и в штате их бюро, а в худшем мог вообще не обратить на нее внимания.
Но самым любопытным было то, что она никак не могла определиться со своим отношением к такого рода общению с этим человеком, а точнее, к полному отсутствию какого-либо общения с ним. Казалось, ее должны были более чем устраивать то подчеркнутое безразличие и официальность, которые он транслировал в ее адрес теперь, ведь это однозначно было лучше тех пронизывающих взглядов и сарказма, которых Сабина, основываясь на печальном опыте их знакомства, была вправе от него ожидать. Но было бы ошибкой полагать, что ее женское тщеславие не было задето подобным равнодушием, – она просто не могла уяснить, как находящийся в здравом уме и трезвой памяти индивид мужского пола в возрастной категории от пятнадцати до семидесяти мог быть настолько индифферентным к ее особе. Это было странно и необычно, но Дэниэл Рэндон вел себя именно так, и ей было сложно разобраться, чего же ей хочется больше – чтобы он и дальше продолжал смотреть на нее, как на офисную мебель, игнорируя ее как личность, или чтобы все-таки начал проявлять к ней хоть какой-то интерес. При этом она понимала, что может спокойно существовать в пространстве офиса лишь при нынешнем положении вещей, то есть при полном невмешательстве этого типа в ее работу, ведь в противном случае ее относительно безмятежной корпоративной жизни пришел бы конец и она бы рвала и метала, призывая проклятия на его темноволосую голову. Поэтому она старалась ценить установившийся между ними нейтралитет и получать удовольствие от своих трудов, наблюдая за происходящим в бюро со стороны.
59
Savile Row