– Ну и бог с ними, с этими женщинами. Что вы скажете о художниках?
– Впечатляет. Не уверен, что запомнил всех, но некоторые работы превосходны. Например, графика. Евгений Си… Си…
– Сидоркин. Вы о его серии «Казахские национальные игры»?
– Да, это потрясающе! Такая динамика и сила.
– Вы правы, особенно мне нравится «Байга». Когда я смотрю на нее, у меня кровь в жилах закипает – так и хочется вскочить на коня и умчаться далеко-далеко…
– Что ж, буквально завтра вам представится такая возможность.
– Надеюсь. А как вам Кенбаев – «Ловля лошади»?
– Это тоже из серии «вскочить на коня»?
– Пожалуй. Как, если не ошибаюсь, было написано в одной из рецензий, это подлинный «гимн кочевника, апофеоз свободной степи».
– С этим не поспоришь. И был еще один автор пейзажей, тоже степи и горы, но более статичные, более… величественные, что ли. На одной из работ – гора Хан-Тенгри.
– Думаю, вы имеете в виду Аубакира Исмаилова – «Жайляу у Хан-Тенгри», «На просторах Жувалы». Я правильно вас поняла?
– Да, точно!
– Согласна, в них нет стремительности и полета, но есть мощь и безграничность пространства. И в то же время какая-то необъяснимая магия.
– В самом деле, есть в его работах что-то фантастическое.
– Я бы сказала, скорее мифопоэтическое, а вот фантастика – это про Сергея Калмыкова.
– Это тот чудаковатый художник, о котором вы упоминали?
– Он самый. Папа рассказывал, что мальчишкой часто видел его в городе: он ходил в невообразимо ярких одеждах и немыслимых беретах, которые сам шил.
– Гений и безумство…
– Да, это про него. Иные миры, другие планеты, тайные знания… Хотя он писал и вполне «земные» картины. «Театр оперы и балета имени Абая» – один из моих любимых городских пейзажей. А еще обожаю пейзажи Черкасского.
– Черкасский… – Дэниэл на мгновение задумался. – Кажется, «Весна» – его работа?
– И она тоже.
– Это невероятно, – Дэниэл как-то странно смотрел на Сабину, и его глаза выражали столь несвойственное ему недоумение.
– Что именно?
– Вы как будто читаете мои мысли.
– Вы о чем? – уже догадываясь, что он хотел сказать, она все-таки решила убедиться, что они действительно думают об одном и том же.
– О том, что у нас с вами наблюдается поразительное совпадение вкусов и взглядов на искусство.
– Ну, по-моему, в этом нет ничего невероятного. – Она тоже была озадачена, но не придавала этому особого значения.
– Серьезно? А у меня такое в первый раз.
– Честно говоря, у меня тоже, но…
– Вас это не удивляет?
– Нет, я просто рада, что вы разделяете мою точку зрения.
– Я тоже рад, что хоть в чем-то мы с вами нашли общий язык. Искусство объединяет.
– Вы считаете? А мне кажется, это стереотип.
– Но в нашем случае это работает.
– В нашем случае налицо совпадение художественных предпочтений, но не факт, что мы с вами обнаружим такое же единство в предпочтениях, скажем, музыкальных или гастрономических.
– Предлагаете это выяснить?
– В другой раз: мне еще нужно заехать в больницу к папе.
– Да, простите, я и так отнял у вас много времени.
– Все в порядке, зато благодаря вам я с удовольствием сходила в любимый музей.
– Надеюсь, завтра вы получите не меньшее удовольствие.
– Не сомневаюсь, я очень люблю лошадей.
– Тогда до завтра? Я заеду за вами в десять.
– Отлично! Хорошего вам дня!
Вспорхнув со скамейки, Сабина махнула рукой все еще не пришедшему в себя от изумления Дэниэлу, и ее силуэт в бледно-голубом сарафане растворился в пыльной дымке знойного алма-атинского дня.
Субботним утром, ровно в десять часов, Сабина выглянула в окно и, увидев въезжающий во двор знакомый джип, быстро поцеловала маму на прощание и выскочила из дома. Папа чувствовал себя хорошо, погода была замечательной, уже два дня мысли об Армане не вызывали в ней желания забиться в дальний угол и рыдать, и оттого она пребывала в на редкость благостном расположении духа. Черные джинсы и черная майка-поло как влитые сидели на стройной фигурке, а собранные в высокий хвост волосы придавали девушке совсем юный, по-мальчишески бойкий вид.
Дэниэл, одетый в потертые джинсы и белую льняную рубашку, с широкой улыбкой встречал ее у машины, и игривое воображение Сабины вмиг дорисовало недостающие ему для полноты картины сапоги, шляпу стетсон и лассо. Она уже открыла было рот, чтобы съязвить по этому поводу, но передумала, подозревая, что он тоже в долгу не останется, а омрачать начало дня словесными перепалками не хотелось. Поэтому она лишь молча улыбнулась ему, когда он галантно распахнул перед ней заднюю дверь автомобиля, что свидетельствовало о том, что сегодня он планировал отдохнуть от руля.