В самолете она кое-как растолкала вещи по уже заполненным верхним полкам и в изнеможении рухнула на свое новое место во втором ряду у прохода, не без удовольствия отметив, что место у окна свободно, а это, очевидно, означало, что, несмотря на треволнения, ей крупно повезло: она не только летела бизнес-классом, но и без соседа, то есть с абсолютным комфортом! Жаль, конечно, что лететь всего час, но зато теперь уже точно можно было расслабиться: все самое страшное позади, она, пусть и с небольшими приключениями, ничего не перепутала, почти не опоздала и, главное, попала в нужный самолет. Осталось только долететь до Лондона, и совсем скоро она обнимет Армана. Как же давно они не виделись, и как сильно она по нему соскучилась…
Откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза, она так глубоко погрузилась в сладостные грезы об Армане, что, услышав чей-то голос, не сразу сообразила, что это обращаются к ней. Она не реагировала, голос звучал настойчивее, и после очередного назойливого «Excuse me!»51 она все-таки открыла веки – и встретилась взглядом с тем отвратительным типом с гейта, который позволил себе быть таким грубым и так ее разозлил. Он что, преследует ее? Зачем он стоит возле ее кресла? Сабина, устремив на нахала негодующий взгляд, постаралась как можно яснее выразить в нем свою мысль: какого черта ему от нее нужно? Но мужчина, глядя на нее сверху вниз со все той же раздражающей усмешкой, еще раз повторил свое «Will you excuse me?»52 и кивнул головой в сторону кресла у окна.
И тут до Сабины наконец дошло: он просто просил пропустить его на то самое незанятое место, наличию которого она так радовалась пару минут назад, на то единственное свободное место в салоне, которое по кошмарному стечению обстоятельств оказалось рядом с ее местом. Вот дьявол! Внезапно перспектива лететь бизнес-классом перестала быть радужной. Вновь почувствовав себя дурой, Сабина так быстро и неуклюже вскочила с кресла, что, не рассчитав высоты потолка, с глухим стуком ударилась головой о багажную полку. Удар был настолько мощным, что у нее потемнело в глазах, и, потеряв равновесие, она повалилась в проход. Она уже видела, как стремительно приближается к ней покрытый синим ковролином пол, когда в последний момент ее подхватили и рывком поставили на ноги чьи-то крепкие руки. Оглушенная и пристыженная, она обернулась, с ужасом осознав, что это снова был он – свидетель ее нового позора.
– Вы в порядке? – Его глаза были рядом, искрясь едва сдерживаемым смехом.
– Разумеется! – Морщась от боли и потирая ушибленную макушку, она уже почти пришла в себя, и вместе с сознанием к ней вернулась и былая антипатия к обладателю маленького чемодана. – И вам вовсе не обязательно меня держать.
– Просто я не уверен, что вы опять куда-нибудь не упадете. Сильно ушиблись?
– Вам-то какое дело? – подозревая, какой кретинкой выглядит в его глазах, она не спешила спрятать выпущенные колючки.
Кроме того, шторка, отделявшая салон бизнес-класса от эконома, еще не была задернута, и на них уже глазел весь самолет, включая стюарда и двух стюардесс: по-видимому, она устроила занимательное шоу для пассажиров и экипажа, сделавшись посмешищем всего самолета. И виновником ее бесчестья был только один человек – этот в высшей степени неприятный ей мужчина, который все еще держал ее за талию. Сгорая от стыда, она попыталась выскользнуть из его железной хватки, чтобы дать ему пройти и поскорее нырнуть в свое кресло, спрятавшись там от насмешливых взглядов и улыбок, но властным, не допускающим возражений тоном он произнес: «Садитесь-ка на мое место!» – и недрогнувшей рукой, на которую она продолжала невольно опираться, помог ей сесть в его кресло, а сам легко опустился в кресло у прохода.
Оскорбленная и униженная, она отвернулась от мужчины, уставившись в окно. В этот момент она впервые в полной мере прочувствовала смысл выражения «провалиться сквозь землю от стыда», ведь таким позорищем она никогда раньше не становилась. Кровь стучала в висках, щеки пылали, поврежденное темечко припухло и болело – словом, и моральное, и физическое ее состояние оставляло желать лучшего. Она сидела, ненавидя весь свет и, в первую очередь, так некстати объявившегося попутчика, которого винила во всех своих несчастьях. Вот уж повезло, нечего сказать!