Рочестер-Хаус, Сомерсет,
Англия
1806 год
Речка с идеально прозрачной водой вилась по тщательно ухоженным перелескам и мягко впадала в кристально-чистый пруд. В темно-синих водах пруда отражались очертания безупречно спланированной ротонды, украшенной колоннами из розового мрамора. За долгие годы эта ротонда для кого только не служила местом свидания!
Над этим созданным рукой мастера идиллическим пейзажем возвышался холм. На его вершине, словно корона, возлежащая на бархатной подушке, стоял массивный и величественный дом из золотистого кирпича с высокими узкими окнами, стекла которых поблескивали на предзакатном солнце.
По общему признанию, Рочестер-Хаус был олицетворением отменного вкуса. Сам король восторженно отозвался о доме и его меблировке как о «самых изысканных во всей Европе».
Это высказывание было сделано почти два десятка лет назад, и в то время шестой герцог, услышав его, лишь слегка кивнул. В душе он, естественно, был очень польщен, однако признаться в этом было бы проявлением невоспитанности. А ни один Рочестер никогда не был плохо воспитан.
Однако, оставаясь один, герцог подолгу смаковал восхищение короля. Каждый вечер, прежде чем закрыть глаза, он вспоминал слова короля и выражение лица, с которым они были сказаны. Это помогало Рочестеру заснуть и видеть весьма приятные сны.
Только не сейчас, конечно. Сейчас он был слишком занят выполнением неприятной обязанности: умереть с достоинством.
Умереть было довольно просто. А вот насчет «с достоинством» дело обстояло значительно сложнее. Но все хорошее заслуживало того, чтобы за него как следует подраться. Эту мудрость герцог постиг очень давно.
Откровенно говоря, Рочестера не должно было удивлять, что он умирает. Как-никак ему было далеко за семьдесят, хотя этот факт он пытался скрыть от равных ему по положению пэров, нося напудренные парики, пока они окончательно не вышли из моды, щедро пользуясь румянами и отдавая предпочтение превосходной одежде, которая ослепляла великолепием и отвлекала внимание от дряблой кожи и морщин на лбу.
Для того чтобы еще сильнее поддержать иллюзию молодости, он женился на женщине, которая, как ни считай, была более чем на полвека моложе его. Казалось, он женился на миловидной, апатичной мисс Петиции Кроуэлл для того лишь, чтобы дополнить свой домашний интерьер красивой женщиной. Это было равносильно тому, чтобы добавить к убранству обеденного стола экзотическую орхидею.
Правда же заключалась в том, что Рочестер отчаянно хотел обзавестись ребенком. И он решил жениться, произвести на свет сына и закрепить за ним право наследования своих земель, состояния и титула. Он поморщился даже сейчас, удивляясь глупости всего этого. И вульгарности. Секс ради удовольствия – это искусство. Но заниматься сексом в попытке произвести на свет орущего младенца... Рочестер скорчил презрительную гримасу.
Он никогда не думал, что может возникнуть проблема с тем, чтобы сделать ребенка. В конце концов, были же у него незаконнорожденные дети до того, как он женился, так почему же должны возникнуть с этим трудности после женитьбы? Поэтому он и ждал так долго, прежде чем связать себя с какой-нибудь глупой девчонкой, которой приходится повторять дважды, что, отправляясь с утренним визитом, бриллианты не надевают. Но он знал свой долг и поэтому, хотя и с большой неохотой, в конце концов, женился.
К сожалению, судьба обладает жестоким чувством юмора. И вот теперь он, находясь при последнем издыхании, женат на особе, у которой больше волос, чем ума, но не имеет ни одного законного сына, который мог бы унаследовать его богатство или хотя бы имя Рочестеров. Теперь это имя, которое он всеми правдами и неправдами превратил в нечто единственное в своем роде, уникальное и запоминающееся, обречено умереть вместе с ним.
Он взглянул на листок бумаги, который держал в руке. Ах да, список. Он с облегчением улыбнулся. Как-никак это была надежда.
Он исправит все, что сделал неправильно. Даже из могилы он поддержит престиж имени Рочестеров и сохранит дом во владении семьи. Это был дерзкий план. Но ведь и он... человек смелый.
Он улыбнулся, поморщившись от боли в плече. Дышать стало труднее. Пропади все пропадом, у него осталось слишком мало времени. Почему он ждал так долго?
Массивная дверь красного дерева, которая вела в покои герцога, открылась, и в комнату вошел высокий, хорошо ухоженный человек. Спокойный, преисполненный достоинства, он был одет в черное, как подобает дворецкому. В руке он нес серебряный поднос, накрытый льняной салфеткой.
Рочестер принимал на службу только самых элегантных слуг. Однако даже ему приходилось признать, что его дворецкий, незаменимый Ривс, был сокровищем из сокровищ. Было в нем что-то на редкость величественное. Он был строен, темные волосы на висках чуть заметно тронуты сединой. А его хитроумный способ наведения глянца на штиблеты привлек внимание даже самого Бо Браммела!
У Рочестера был лучший в мире дворецкий, и весь высший свет знал это. Четыре раза только за последние два месяца другие представители титулованного дворянства предпринимали попытки переманить Ривса, но Рочестер знал цену этому человеку и платил дворецкому целое состояние.
Ривс поставил поднос на столик возле кровати. Потом он поднял серебряную крышку, под которой находился стакан, наполненный янтарной жидкостью.
Рочестер с надеждой взглянул на стакан:
– Бурбон?
– Именно так, милорд.
– Но Летти сказала, что вылила мой бурбон из окна!
– Если бы я знал, что затевает миледи, то, возможно, убедил бы ее поступить более благоразумно, а именно – отослать бурбон в вашу летнюю резиденцию. Увы, я опоздал.
– Проклятая девчонка! Везде сует свой нос!
– Леди Рочестер была расстроена тем, что вы отказались последовать доброму совету доктора, и продолжаете пить.
– Я, возможно, болен, но пока еще в уме.
– Именно так, милорд. К счастью для всех заинтересованных сторон, я только что вспомнил, что припрятал в погребе бутылочку бурбона на случай ухудшения отношений с Францией и прекращения поставок оттуда.
– Ривс, тебя мне сам Бог послал, – заявил Рочестер и, облизнув пересохшие губы, попытался приподняться и сесть.
Ривс помог ему, взбил подушку герцога, разгладил простыни, то есть произвел именно те манипуляции, которые делали его незаменимым.
Рочестеру потребовалось какое-то время, чтобы отдышаться после всех этих усилий, а Ривс тем временем извлек из кармана небольшой пузырек и накапал из него несколько капель в стакан с бурбоном.
– Остановись! – возмутился Рочестер. – Что ты делаешь?
– Добавляю в бурбон лекарство, милорд.
– Не хочу я этого проклятого снадобья!
Ривс спокойно взял чайную ложку и, позвякивая серебром о тонкое стекло, осторожно перемешал содержимое стакана.
– Не желаете бурбона, милорд? Совсем?
– Я желаю бурбон! Но не желаю этого мерзкого лекарства.
– Я вас понял, милорд. Как и доктор, которого вы приказали лакеям выставить из дома.
Рочестер понимал, что поступил грубовато, хотя шарлатан того заслуживал.
– Мне не нужно лекарство.
Ривс пристально смотрел на руку герцога. Рочестер осознал, что потирает ладонью грудь в надежде облегчить дыхание. Он опустил руку.
– Убери эту отраву! Я не буду пить ее сейчас.
Ривс положил ложку на поднос и снова накрыл серебряной крышкой стакан.
– Хорошо, милорд. – Он взял поднос. – Не хотите ли чего-нибудь еще? Может быть, немного хереса?
Рочестер с недовольным видом взглянул на дворецкого:
– Херес – это лошадиная моча с водой! Уходи. Мой камердинер Миллер принесет мне другой стакан бурбона.