Вдали от Запада и за столетие до Платона жил Конфуций. Он воспевал правителей, которые руководствовались не грубой силой, а чувством морали, стремясь привить народу кодекс чести и чувство стыда. Под влиянием философии Конфуция в Китае был учреждён один из первых экзаменов для отбора государственных чиновников. Первые упоминания об экзаменах появляются в документах династии Хань, но использование письменных испытаний всерьёз зародилось во времена правления династии Тан (618–907 гг.) Студентов проверяли на знание конфуцианского канона, военной истории и стратегии. Сменявшие друг друга династии расширяли структуру экзаменов, которая не только пополняла штат императорской администрации, но и служила способом сосредоточения власти в руках императора. Китайская система повлияла и на соседние страны: Японию, Корею и Вьетнам. Во времена династии Мин португальские путешественники называли высокопоставленных китайских чиновников «мандаринами». Своё название они получили благодаря малазийскому слову «mantri», которое в переводе обозначает «советник», «чиновник». Оно и по сей день используется для обозначения могущественных бюрократов.
Подобные технократии не всегда преуспевали в создании высокоэффективных государств, потому что специалисты не обладали реальной властью. У власти всегда находились политические лидеры и их приближенные, а чиновники, сдавшие экзамены, чаще всего подчинялись родственникам и придворным правителя. Эффектные с виду бюрократии носили ограниченный характер и часто не имели достаточного авторитета. И всё же стоит отметить, что в таких странах, как Китай и Германия, они заложили основу для будущего политического развития.
На самом же деле правительства становились всё более могущественными и эффективными благодаря иному элементу – конфликтам. Чарльз Тилли справедливо заметил: «Война создала государство, а государство создало войну». Это значит, что размер государства увеличивался по мере вступления стран в военную конкуренцию. Война почти всегда подразумевала налогообложение, что в конечном итоге оказывало давление на правительство, вынуждая его предоставлять всё больше услуг своему населению. Одна из причин, по которой крошечная Великобритания стала таким грозным современным государством, а затем построила глобальную империю, заключалась в том, что многочисленные конфликты в XVII и XVIII веках помогли ей развить не только превосходный флот, но и внушительную фискальную политику. К концу 1700-х годов средний британец платил почти в три раза больше налогов, чем француз. По словам историка Джона Брюэра, налоги представляли собой «сухожилия власти», которые позволили Британии неоднократно побеждать Францию и достичь мировой гегемонии. Случилось так, что давление, гальванизировавшее систему, носило не военный, а естественный характер. Английский историк медицины Фрэнк Сноуден предположил, что средневековая чума явилась частью процесса формирования государства, поскольку требовала наличия мощного правительства для введения карантина и обеспечения контроля за его соблюдением.
Переменам способствовали не только катастрофы. Правительство становилось всё более эффективным и благодаря реформаторам, чьи мотивы довольно разнились. Макиавелли и Гоббс, например, хотели, чтобы правительство гарантировало общественный порядок. Что касается восемнадцатого столетия, то оно стало периодом просвещённых монархов, таких как Фридрих Великий, который стремился привнести в политику рационализм эпохи Просвещения. В девятнадцатом веке Наполеон был полон решимости объединить Европу под властью Франции и её свода законов. В Британии тем временем произошло зарождение системы гражданской службы (доклад Норткота-Тревельяна), которую копировали во всём мире. Чартисты, социалисты и либералы выступали за расширение политических возможностей разными способами, но все они надеялись на создание прав, основанных не столько на положении людей в общественном устройстве, сколько на талантах или потребностях. Те страны, которые своевременно и успешно провели подобные реформы, в основном в Северной Европе, на протяжении веков сохраняли традицию эффективного управления государством в рамках различных политических и идеологических систем. Даже при коммунизме Восточная Германия, например, оставалась более эффективной, чем остальная Восточная Европа.