Соколовский нахмурился, а потом, вытащив из-под головы подушку, несильно шлепнул ею по пятой точке Димки, угадывающейся под одеялом.
— Я не хочу ресторанной еды. Вставай, звезда мирового масштаба. Мы едем ко мне.
Для подкрепления собственных намерений Влад выбрался из-под одеяла и снова несильно стукнул Бикбаева подушкой.
— Не хочу, — буркнул тот, пряча под одеялом тоску в глазах и… улыбку. — Я капризный, помнишь? — Почти апатия. Редкая гостья. И с ней нужно что-то делать. А подушка, кстати, тяжелая.
— Нет уж, извольте, сударь, как обещали намедни, следовать за мной!.. — возмутился Влад, отбрасывая прочь подушку и ввинчиваясь под одеяло со стороны Димки. В мягкой уютной темноте слышно только его тихое пыхтение.
— Ты холодный, — Димка недовольно поерзал, подался вперед и просто уткнулся носом в его плечо. Молча. Странно… Почему у него такое непонятное настроение? Он рад Владу, рад, что тот рядом. Но сидит внутри заноза. Длинная, острая. Гельм. Беспокойство за него. Почти тревога. Слишком хорошо он помнит его потухший взгляд. Слишком. — Влад… — тихий-тихий выдох на грани слышимости. А дальше… что? «Не мог бы ты уйти потому, что я херово себя чувствую?» Ну да, скажи это, Бикбаев, и Соколовского не увидишь больше никогда. — Влад, не хочу, чтобы твой отец застукал меня в твоей квартире.
— У него нет ключей от моей квартиры. И без звонка он никогда не является. И вообще не является, это я к нему таскаюсь на «промывку мозгов», — Влад коварнейшим образом принялся щекотать его, фыркая и тихо посмеиваясь, один раз даже умудрился легонько укусить, и кажется, за плечо.
— Влааад! — Дима тут же выгнулся, заходясь смехом и пытаясь вывернуться из-под одеяла. — Прекрати! — щекотки он не так уж чтобы очень боялся, но холодные пальцы… В конце концов, он таки вывернулся и, схватив подушку, треснул ею разошедшегося Соколовского. — Вот тебе!
— Бикбааааеееев… — провыл Соколовский, вываливаясь из-под одеяла. — Сдавайся, иначе уволоку, как кавказскую пленницу!
— Размечтался, — выдохнул Дима, отфыркиваясь и пытаясь сдуть с лица упавшие прядки. — Я хоть и по-прежнему пятьдесят восемь килограммов чистого секса, но ты меня все равно не утащишь. Силенок не хватит. А я еще и сопротивляться буду. Для порядка.
— Ай-на-нэ… Ай-на-нэээ… — Влад подобрался, точно готовясь к прыжку.
— Соколовский! — Давно осталась в прошлом легкая угловатость. Выбитая, вытесненная. И когда Влад рванулся вперед, Дима одним ловким движением ушел от захвата, откатившись на другой конец огромной кровати, и замер там, глядя на него смеющимися настороженными глазами. — Мне фингал на лице не нужен. Девчонок нет, целовать его будет некому.
— Мне тоже фингал на твоем лице не нужен, — фыркнул Влад, развалившись на кровати. — Хотя я его лучше сам поцелую. Девчонок нам здесь тоже не надо.
— А их здесь и нет. Хотя могу позвать парочку, если хочешь, — фыркнул Дима, осторожно подбираясь к нему поближе. — Ты прелесть, Соколовский, но гостиничные подушки тяжеловаты для таких упражнений.
Тот наблюдал за приближающимся Димкой из-под полуопущенных ресниц. Так и казалось, что стоит сделать резкое движение, и Бикбаев тут же пружинкой взовьется над разворошенной постелью.
Димка напоминал большого взъерошенного кота, которого хотелось взять на руки и, невзирая на сопротивление, погладить вздыбленную наэлектризованную шерсть.
— Кииис-кис-кис… — позвал его Влад, поманив пальцем.
Дима тут же остановился и сел на пятки, глядя на Влада с веселым возмущением.
— Так и знал, что тебе просто кота не хватает. Учти, Соколовский, сухой корм я не ем, на коврике не сплю. А еще за мной нужно ухаживать, гладить и вообще вести себя хорошо.
Гостиничные пижамные штаны были на Владе великоваты, а теперь, когда тесемка, поддерживавшая их на талии, развязалась, они и вовсе норовили сбежать. Соколовский поерзал, пытаясь вернуть их повыше, а потом подполз к Диме и устроил голову у него на коленях.
— Уговорил. Тебе картошечки, супчику?
— Утром? — Дима улыбнулся, принимаясь поглаживать его по волосам. — Ты извращенец, Влад. Но раз уж мой привычный завтрак из кофе и сигарет ты вряд ли мне устроишь, сойдут и оладьи. Не ел их со времен ГИТИСа.
— Со сгущенкой, угу, одевайся, кот, поехали. — Влад щекой потерся о его ногу и тихо заурчал.