— Ну да, ты всегда быстро учился, я помню, — Дима вошел следом, захлопнул дверь и опустил пакет на тумбочку. Окинул быстрым взглядом прихожую, словно видел ее в первый раз, и опустил глаза на носки собственных кроссовок. Странно… Почему сейчас, именно сейчас он чувствует себя здесь так сковано? Или это просто от того, что мозги наконец включились, и теперь он понятия не имел, зачем вообще сюда пришел. В смысле, что он собирается тут делать? «Быть с Владом» — не ответ. К сожалению. Рассудок голосом Гельма требовал отчета о действиях, которого у него не было, и Дима поспешил заткнуть глас разума. — Кто-то обещал мне завтрак. Хотя, скорее, уже обед.
— Обед, угу, — Влад оперативно перетащил пакеты на кухню и принялся их препарировать. Что-то в холодильник, что-то в ванную, что-то прямо на стол. Клацнул кнопкой чайника, пошуршал пакетиками. В заварочный чайник накидал разных листочков и щедро насыпал заварки. — Сейчас заварю чай и приготовлю. Чего бы тебе хотелось?
— То, что не займет много времени. Я верю, что у тебя все вкусно, — Дима прошел в спальню, держа свой пакет, и опустился на край дивана, растерянно оглядываясь. Покусал губы, косясь на шкаф, а потом сменил свои джинсы на домашние, забив на майку, и почти стыдливо упрятал пакет с вещами подальше с глаз между шкафом и небольшим креслом. Чувствуя себя донельзя странно, взъерошил волосы и прошлепал на кухню. Естественно, босиком. Тапок он с собой не взял, а в квартире Соколовского они, похоже, в принципе не водились.
За это время Влад успел порезать овощи — огромные разноцветные помидоры, огурцы и болгарский перец, залить это счастье маслом, судя по бутылке на столе — оливковым, и теперь с воодушевлением посыпал получившийся салат травами и молотой паприкой. На столе «отдыхали» четыре крупных коричневых яйца и тонкие полосы бекона.
— Омлет, черный хлеб и салат. Устроит?
— Влад, не надо выдумывать ради меня что-то, — Дима устроился с ногами на диванчике, съежившись в уголке. — Пожалуйста. Меня все устроит. Только бы это приготовил ты.
Соколовский обернулся, недоуменно глядя на него.
— Дим, я не питаюсь пельменями магазинными. Вообще-то это мой обычный завтрак. Я так привык.
Пышная пена взбитых яиц с молоком и приправами, скворча, улеглась на сковороде с разжаренными полосками бекона. Влад накрыл сковороду крышкой, сделал огонь потише и присел рядом с Димкой.
— Что ты как неродной, право слово!
— Не знаю, — выдохнул тот на грани слышимости. — Я… Мне впервые за очень долгое время действительно никуда не нужно. И я просто теперь не знаю, куда себя деть и чем заняться.
— Хм-мм-… — Влад нахмурился, сверкая глазами из-под ресниц. — Отдыхать. Валяться на диване в пледе, читать книжку, смотреть фильмы. Забыл, как это делается?
— У меня внутри комок ежей иголки распустил от твоих слов, — хмыкнул Дима. — Сознание утверждает, что это абсолютно бесполезные занятия.
— Угу, ты у нас бессмертный пони, это от работы дохнут кони. А ты нет, копыта не отбросишь, — Соколовский метнулся к плите, ловко перевернул лопаточкой омлет на сковороде и, притрусив тертым сыром, накрыл крышкой и выключил конфорку. — Дима, смирись, неделю ты будешь отлеживаться, раз уж с морем не вышло.
— А потом сяду на жесткую диету, ага, — Дима хмыкнул и потянулся к сигаретам. — Книжку я с собой не захватил.
— Сигареты и кофе, знаю, наслышан уже, — фыркнул Влад. Достал тарелки, располовинил благоухающий омлет. Разлил по чашкам чай. — Приятного аппетита. — Последним штрихом была свежая зелень, которой Влад присыпал блюдо. — А книжку я тебе выдам. У меня электронная есть. Места, как видишь, мало, так что я все любимые вещи туда загнал и радуюсь жизни.
Ехидное «почитать я и в номере мог» Дима фактически забил в глотку вместе в кусочком омлета. Проглотил и запил чаем.
— А ты чем заниматься будешь?
— Спать с тобой, — кристально-чистый взгляд в ответ.
Дима спрятал улыбку за кружкой:
— В то время как я буду читать книжку?
— Думаю, тебе все-таки придется отвлечься, я бываю чрезвычайно настойчив, — широкая улыбка. Мальчик-зайчик на охоте.
— О, да, этого у тебя не отнять, — фыркнул Дима, с облегчением чувствуя, как напряжение понемногу отпускает. — Соколовский, тебе тоже вроде не шестнадцать лет.