— Лажаешь, милый, — Влад отхлебнул чай из чашки, перегнувшись, остановил видео и ткнул пальцем в экран. — Вот в этом моменте. Не так. Ты выбрал неправильный угол и потому не гнешься так, как надо. И дыхание здесь сбиваешь. Диафрагма сдавливает легкие.
— Угол не я выбирал, — задумчиво отозвался Дима и снова запустил видео. — У меня нет танцевального таланта. К сожалению. Все это… всего лишь дрессировка. Поэтому у меня так мало подобных номеров. — Странно, почему критика Влада не вызвала в нем привычного отторжения?
— Ну… твой хореограф с тобой не спал, так что и не знает, как ты будешь стонать и дышать под ТАКИМ углом, — Влад обнял его за талию и положил голову ему на плечо. — Если немного вперед плечи и наклониться немного сильнее, волна по телу пойдет проще, и бедра твои так болтаться не будут. А звук будет чище.
— Откуда ты знаешь? — Дима откинулся на него, весело и зло усмехаясь. — Что он со мной не спал. Но за совет спасибо.
— В противном случае он бы знал все возможности твоего тела, — Влад прихватил зубами мочку его уха.
— А если это я знаю все возможности его тела? — Дима повернулся, глядя в его глаза, ловя мельчайшие искорки эмоций.
— Значит, он недостаточно для тебя хорош, — ирония, легкая, необидная. — Ты был сверху, а я уже знал, как не стоит ставить ТЕБЯ.
— Может, ты станешь моим хореографом? — Димка легко коснулся его скулы губами.
— Обещаю подумать, — Влад перехватил его губы своими, чуть сильнее прижимая к себе.
— И ответ дашь лет этак через пять? — Бикбаев улыбнулся, потерся носом о его нос. И все-таки… Любовники.
— Думаю, значительно быстрее, — выдохнул в его губы Влад. — Через пять лет ты ТАК гнуться больше не будешь, и придется придумывать что-то совершенно другое.
— Мне обидеться? Или в тридцать уже не танцуют? — Димка развернулся в его руках, поворачиваясь к нему всем телом.
— По-другому танцуют, Дима, немного по-другому. То, что танцует мальчишка в шестнадцать — со скрипом пойдет у того, кому двадцать четыре и совершенно не к лицу тому, кому стукнул тридцатник. Танец, номер, это не бессмысленное дерганье. Это то, что ты передаешь голосом, только языком тела. Это как подростковая мастурбация и осмысленный секс со вкусом, — Влад опрокинулся на диван, увлекая за собой Димку.
— И как тот, кому еще не стукнул тридцатник, сможет понять, что нужно, м? — Дима сначала дернулся отстраниться, а потом передумал и просто устроился на Владе, надеясь, что тот сам его скинет, если станет тяжело.
— Ты бросаешь вызов моему профессионализму? — выгнул бровь Соколовский. Это выглядело даже комично. — Сам расскажешь, когда будет надо.
Дима выдохнул и скатился с него, молча устраиваясь рядом. Плеер доиграл песню, замолк, и в комнате повисла тишина. Уютная, но все равно какая-то колючая. Он никогда ничего не мог сказать хореографу. И Владу вряд ли сможет. Это… не его тема.
— А ты на себя посмотреть не хочешь?
— Зеркало мне на что? Захочу увидеть — посмотрю. Я не люблю смотреть записи. Мне всегда кажется, что я клоунаду устраиваю. Да и Веру снова видеть не хочу. Она так ко мне липнет.
— К тебе всегда липли женщины старше тебя, — фыркнул Дима и, повернувшись на бок, свернулся клубочком. — Карма у тебя такая, Соколовский.
— Ой, Димкааа, — проскрипел Влад голосом Бабы-Яги из бессмертных сказок Роу. — Нет шоб доброе чего сказать… Очищать мою карму надобно!
— Я тебе твой нимб только еще больше замараю, — пошутил Бикбаев в ответ и придвинулся ближе, утыкаясь носом в его плечо.
— У меня к тебе непристойное предложение, Дим, — шепнул Влад. — Давай я сейчас задерну шторы, перестелю постель и мы будем валяться, пока не надоест? Все равно планов у нас — только отдыхать…
Бикбаев вздохнул и скатился с дивана, снова возвращаясь к ноутбуку. Следующая песня была без его участия в танцах, и он запустил плеер. Ну… сойдет. Хотя с костюмом таки надо что-то делать. Не его стиль от слова совсем.