— Это странно, — честно ответил Дима. — Непривычно. Я слишком давно не ходил по улицам… вот так с кем-то.
— Ничего, это не так уж и страшно, — улыбнулся ему Влад.
До ближайшего «Best Line» они добрались быстро. Одинокие заспанные посетители, не менее заспанные кассиры и охранники без всякого интереса смотрели на еще одну парочку покупателей, блуждавших между стойками с товаром. Ну подумаешь, парни. Утро, кто-то кого-то отправил в магазин, чтобы поправить здоровье. А что так рано — так может они еще и спать не ложились.
Дима сначала растерялся среди прилавков, а потом, вспомнив, зачем вообще сюда пришел, заметался по залу. Спагетти, овощи, чай, мясо, еще что-то еще… Он скидывал в тележку не только то, что могло пригодиться для «романтического ужина» (и это была его идея? Вот бред…), но и то, что понадобится Соколу потом. Своеобразное «спасибо» за приют. Теперь, главное, выдержать бой у кассы.
— Дим, тебе не кажется, что в тебя ВСЕ это не влезет? — Влад озадаченно смотрел на полную тележку продуктов, которую Димка проворно опустошал, выкладывая на ленту транспортера.
— Ну, ты ведь мне поможешь, правда? — Бикбаев сдвинул очки с носа, глядя на Влада наивными, чистыми глазами.
Соколовский с тоской проводил взглядом кусок вырезки, палку колбасы, пару упаковок спагетти, пакет помидоров, зелень, соусы… Димка. Чудак человек. Решил не обременять его кошелек на пару недель вперед. С этими стратегическими запасами Влад спокойно, не напрягаясь, мог бы вечеринку устроить, или штук пять ну очень романтических ужинов, при том — не повторяясь ни разу.
Спорить с ним здесь — бесполезно. Но вот дома — вполне себе можно попытаться. Хотя, все равно упрется. Как пить дать.
— М. помогу. Но гм… ладно.
— Ты просто прелесть сейчас, Соколовский, — тихо выдохнул Дима, пользуясь тем, что кассир была занята, а охранник смотрел в другую сторону.
— От прелести слышу, — скорчил презабавнейшую рожицу Влад и, зайдя за турникеты сигнализации, принялся собирать покупки в пакеты. М-да… ломовые лошади нервно курят в сторонке.
— Я — лох, — с искренним огорчением выдохнул Дима. — Надо было на машине.
Услышав его голос, девушка-кассир, как раз отбившая чек, вскинула на него быстрый взгляд, и Бикбаев напрягся. Опустил голову, сгорбился, ломая линию плеч, скривил губы и небрежно почесал нос. Девушка нахмурилась, а потом мотнула головой и отвернулась, почти разочаровано поджав губы. Бикбаев перевел дух, кинул на подставку пару крупных купюр и отвернулся, ожидая сдачи. Не то, чтобы она была ему очень нужна, но образ расхлябанного понтового раздолбая ломать не хотелось. Неуклюже собрав сдачу, он подхватил пару пакетов и, кивнув Владу на дверь, быстро вышел, чувствуя спиной внимательный взгляд. Черт… Хоть бы его маскарад удался.
— Ничего, топать недалеко, руки не отвалятся, — Соколовский нагрузился по полной, подхватив самые тяжелые пакеты. Выдрать паршивца мало. Вот чего придумал. Спасибо за гостеприимство типа. Но выдрать нежно, с фантазией и со вкусом.
— Не отвалятся, — покладисто кивнул Дима. — После того, как однажды мою сумку фанатки у носильщика отобрали, а вещи на нитки разобрали, свои чемоданы с личными вещами я обычно сам таскаю.
— О, боже мой, — пропищал Влад, когда они наконец выбрались на улицу. — Это его трусы!!! Его трусы!!! АХ!
— Это не смешно, Влад, — Дима нахмурился. — Это были мои ЛИЧНЫЕ вещи. Это все равно, что вторгнуться в чужое пространство. Или влезть в душу, если утрировать. А еще это страшно, потому что попадись им я вместо сумки, меня бы точно также разобрали на молекулы.
По-утреннему робкое солнце. Лучи расцветили серый асфальт золотистыми пятнами, сквозь ставшие полупрозрачными кроны. Хорошо. Спокойно.
— Извини, — Влад вздохнул и прищурился, глядя на выцветшее небо. — Мне это чуждо. И как-то стремно, да.
— Иногда я думаю, что вся эта «звездная» жизнь не стоит всего того, что происходит вокруг меня. Но другой я свою жизнь все равно не представляю. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Это мое, я живу в этом и этим. И если… — Дима вдруг остановился, развернулся, глядя на Влада. — Если у меня будешь ты… Но это нечестно, понимаешь?
Сердце Влада на миг дрогнуло, забилось быстро, как пойманная птица, пытаясь вырваться из клетки ребер.
— Я есть у тебя. Я просто у тебя есть. А ты есть у меня.