— С глаз долой, из сердца вон, Дим. Романтичный ужин — не признание в любви. Вот и все. — Кабинка плавно остановилась, и створки разошлись, выпуская их на площадку перед квартирой. Влад поставил пакеты на пол, открыл дверь и вошел в квартиру.
Ну почему все так сложно. Ни в одном «мыльном» сериале не показывают ТАКИХ метаний.
— Да, действительно, — Дима выдохнул, скинул кроссовки и прошел на кухню. Что ж так больно-то? Знал ведь, с самого начала знал, что ничего не будет потом. «С глаз долой, из сердца вон». Ты прав, Влад. Тысячу раз прав. Тебе будет лучше без меня. Никогда, как в эту минуту, Диме не хотелось вернуться в четыре стены отеля. В свою жизнь, в которой хоть и сложно, но все понятно, и сердце молчит. А, может… Действительно вернуться сейчас? Пока еще он на это способен.
— Ты уедешь и не успеешь влюбиться, и это хорошо, — Влад вошел следом, захлопнул дверь и, разбросав обувь, прошел на кухню. О, как в тему был этот беспорядок. Как прекрасно он отражал то, что творилось у него на душе.
Дима вскинул голову, и в глазах зажглось понимание.
— Он считает, что влюбившись, я начну помогать тебе, раз уж отказался делать это сейчас? — он развернулся, а потом вдруг шагнул к Соколовскому. Отобрал у него пакеты, отложил в сторону, и взял его лицо в ладони, заглядывая в глаза. — Влад… Помогать тому, кто этого заслуживает — хорошо. Помогать таланту пробиться — тем более. В этом нет ничего постыдного, если тот, кому ты помогаешь, готов работать. И я могу тебе помочь. Не потому, что эту неделю мы провели вместе, а это — моя плата. Просто потому, что ты — талантлив и этого заслуживаешь. И я спрашиваю тебя сейчас — тебе нужна моя помощь? Я не дам тебе рыбу, но я дам тебе удочку. Она нужна тебе?
— Не спрашивай меня об этом, — мучительно больно. И трудно даже дышать, не то что выдавливать из себя слова по капле. Стыдно. Стыд жжется кислотой, разъедает изнутри. Горчит на губах. Ему противно. Он сам себе противен. До омерзения. — Пожалуйста, не спрашивай. Не надо. Просто побудь со мной еще немного.
Дима только прикрыл глаза, прижимаясь лбом к его лбу.
— Я не понимаю тебя, Влад, — почти с отчаянием выдохнул он. — Но не хочу тебя терять. Мы вернемся к этому разговору, когда ты сам будешь к нему готов. А пока… Я здесь, Владик. Я здесь. — Поцелуй был полынно-горьким, словно отравленным. Хотелось орать, захлебываясь воздухом, но из груди рвался только всхлип.
Влад ласкал его губы, обнимая так крепко, будто он был единственным спасением, смыслом всей жизни.
Люблю тебя. Вот ведь как. Любил тогда, люблю теперь, и это изменится вряд ли. Достаточно было только увидеть тебя там, на съемочной площадке, чтобы снова захотеть почувствовать тебя рядом. Плевать что ты — Берг. Плевать, что по тебе сохнут, пред тобой преклоняются. Плевать на твои деньги, твою известность. Люблю тебя, Дима. Как же я тебя люблю.
Кто ты мне, Влад? А я тебе? Не друзья, но уже не любовники. Не страсть, не влечение. А что тогда? Скажи, скажи мне, Влад. Мысли в голове, как испуганные птицы, но ни слова в тишину комнаты. Только звук поцелуя. Жадного, неистового. Словно и не было этой недели, словно и не узнали они каждую родинку и каждый волосок на теле друг друга.
Больно.
Страшно.
Терять его…
— Влад…
— Я ведь не смогу проводить тебя завра, — вдох-выдох. На губах бьется пульс, а под ладонью чувствуется, как колотится в груди его сердце. И в глазах серебристый туман. — Почему в чертовых аэропортах столько людей?
— У меня VIP-зал, Влад, — улыбка Димы была почти жалкой. — Отдельная комната и отдельный выход к трапу. Но… наверное, лучше не нужно. Нет ничего грустнее, смотреть на то, как улетают самолеты.
— Улетают не самолеты, Дима, — Влад прижимал его к себе, нежно ерошил пушистые волосы и молился только об одном: чтобы Димка не увидел в его глаз слез. Слез, которые Соколовский старательно душил, прятал под ресницами. — Улетают люди. Люди, по которым потом скучают другие люди.
— Хватит, Влад, — почти взмолился Дима. — Пожалуйста, хватит. — Еще один поцелуй и еще. И шаг назад. Взгляд в сторону. — Мне нужно собрать вещи.
Влад кивнул, безропотно отпуская его.
— Я приготовлю что-нибудь… — Романтический ужин будет невыносим. Он чувствовал это. Всем собою чувствовал. Вот только сделать не мог ничего. Кроме как улыбаться и прятать взгляд. — Так что буду тебя ждать.