– Хорошо. – Ирина недоуменно пожала плечами.
– Это касается… – Раиса Михайловна бросила насмешливо злой взгляд в сторону Ани, подхватила под руку Ирину, и они вышли.
– До свидания, Раиса Михайловна, – растерянно пробормотала Аня, когда закрывалась входная дверь, но та ее, видимо, не услышала.
Зачем она приходила? Что означает ее фраза: «Кирилл просил за тобой присматривать»? Что значит «присматривать»? В каком смысле присматривать? Неужели Кирилл считал, что, как только он уедет, она пустится во все тяжкие, заведет любовника, ну или еще чего-нибудь отмочит в этом роде? Не мог он так думать. С чего ему так думать? Вероятнее всего, это Раиса Михайловна так думает, и присматривать – личная ее инициатива.
Вот ведь дура, ей-богу!
Нет, она не дура, совсем не дура. И потому думать так не может. Зачем же тогда она приходила? Пришла, чтобы тут же уйти. Зачем? И зачем увела Ирину? Поговорить. О чем поговорить? Если не о том, где Аня провела этот день, то о чем же тогда?
О том, почему вид у нее такой сумасшедший, – вот о чем. А вид у нее наверняка сумасшедший, и, конечно, это уже бросается в глаза. Даже посторонним. Раиса Михайловна – самый посторонний, самый чужой человек, но и она что-то такое заметила.
Заметила, потому что очень хотела заметить, ждала чего-то подобного. И все они ждали, все знакомые и родственники Кирилла ждали, с самого начала ждали. И Ирина ждала, потому-то с такой готовностью начала развивать идею ее безумия. А теперь с готовностью и радостью поделится своими мыслями и наблюдениями с Раисой Михайловной, у них-то всегда были прекрасные отношения, еще с университета: Ирина была ее любимой студенткой. Как они теперь все обрадуются: жена Кирилла, эта дурочка, сошла с ума!
Зачем она приехала к Ирине, зачем ей все рассказала? Даже сон свой дурацкий рассказала.
Потому что ехать-то больше было не к кому, а не рассказать означало действительно сойти с ума, одной ей было не справиться.
А вот теперь они справятся с ней. Легко и просто справятся: объявят сумасшедшей и запрут в психбольницу. Расстараются побыстрее дельце обделать, до приезда Кирилла, чтобы того уже перед фактом поставить и восклицать злорадно: видишь, твоя дурочка сбрендила-таки, а мы ведь с самого начала понимали, что ваш брак не кончится добром, выбирать жену нужно себе в пару, а не обольщаться на фарфоровых куколок, фарфоровые куколки, знаешь ли, бьются.
Черта с два! Она им так просто не дастся. Нужно доказать, что с ума она не сошла. Только как доказать? Если бы старуха пришла и сегодня, когда Ирина ночует, было бы все просто. Но, конечно, она не придет. За квартирой следят, это ясно, увидят, что Ирина осталась, какую бы конспирацию она ни соблюдала.
Да и какая конспирация! Вся конспирация сошла на нет одними хождениями взад-вперед.
Но ведь если старуха не придет, это и будет доказательством ее реальности. Галлюцинациям наплевать, один человек ночует или нет, это реальным преступникам необходимо застать жертву в одиночестве и беззащитности.
Очень здравая мысль. Надо высказать ее Ирине. Странно, почему ей самой, такой разумной и взрослой, это в голову не пришло.
…Ирины не было минут двадцать. А когда она вернулась, нарочито веселая и беззаботная, стало совершенно ясно, что разговор, тот самый, про внезапное сумасшествие, имел место.
– Ну что, Анют, приступим к поиску улик? – весело спросила Ирина, прямо и открыто глядя ей в глаза. – Или сначала по чайку с сигареткой?
– О чем с тобой говорила Раиса Михайловна?
– Так, о газете, тебе это неинтересно.
– А обо мне она ничего разве не говорила?
– О тебе? В общем, нет, только спросила, где ты пропадала сегодня весь день, она никак не могла дозвониться, забеспокоилась и потому приехала.
– Забеспокоилась, значит? Ну-ну. Не хочешь, не рассказывай.
– Да и рассказывать нечего. Мы обсуждали чисто газетные дела. Не будь такой мнительной, Анют. Если что, разве я стала бы от тебя скрывать?
– Ладно, проехали. – Какой смысл устраивать допрос с пристрастием, все равно ведь будет молчать как партизан. – Пойдем выпьем чего-нибудь.
Они прошли на кухню. Аня достала из холодильника бутылку спрайта, разлила воду по стаканам.
– Что, сушит? – Ирина сочувственно покачала головой, наблюдая, как Аня жадно пьет. – Водка, что ли, плохая? Не понимаю. Мне ничего, я ведь ночью, после того, как романтический ужин мой так неромантически закончился, тоже хорошо приложилась. Для успокоения нервов.