Булатович обошел квартиру, проверил все краны, проверил свет и газ – черт его знает, так оставишь, а тут опять что-нибудь случится – и отправился в больницу.
Ирина лежала в палате на четверых человек. А как же, Ирина Самсонова не Анечка Соболева, ей отдельной палаты с персональной медсестрой по рангу не положено. Но на тумбочке возле кровати уже стояли цветы и лежали фрукты – интересно, кто принес? Коллеги по работе? Скорее всего.
Увидев Булатовича, Ирина слабо улыбнулась и попыталась сесть.
– Лежите, лежите. – Он придвинул вплотную к кровати стул. – Здравствуйте, Ира. Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, нормально.
– Видите, как получилось. – Он в смущении развел руками. – Не уберег я вас, можно сказать, послал под пули врага. Но, с другой стороны, я и предположить не мог, что она уж такая хитрая бестия и пистолет-то добыть свой сумела. Под ангельской внешностью скрывалась…
– Это не Аня.
– Что – не Аня?
– Вы думаете, что Аня стреляла? Это не она.
– Ну вот, вы опять за старое. Сейчас-то сами должны были убедиться, на своей, так сказать, шкуре, что Соболева…
– Говорю же вам, стреляла не Аня. – Ирина в досаде ударила рукой по одеялу и сморщилась от боли. – В Антона и в меня стреляла не Аня – это я вам заявляю официально, будучи в здравом рассудке и памяти.
– Не Аня? А кто?
– Это… Он сумасшедший. Я не знаю, кто он, знаю только, что он сумасшедший. Но дело не в нем, то, что вышло, то, видимо, должно было выйти, – нас бог наказал.
– Какой еще бог? Вы о чем?
– Это я во всем виновата! И Антон. Мы с Антоном во всем виноваты.
– Я вас не понимаю, Ирина. Может, вы себя плохо чувствуете?
– Да нормально я себя чувствую. Физически совершенно нормально. Плечо немного болит, но это неважно. Как, впрочем, и все теперь уже неважно. И потому… Я вам сейчас расскажу то, чего никогда, никогда бы не рассказала. Не знаю, что это: исповедь или чистосердечное признание, как хотите, так и считайте. Но мне теперь все равно. Антона больше нет, и все потеряло смысл. Это ведь для Антона я… Нет, не так, это он для меня… Нет, мы вместе для нас… Тут все так запуталось. – Ирина горько рассмеялась и опять сморщилась от боли. – Итак, слушайте историю о том, как два неудачника решили восстановить справедливость, как придумали они гениальную комбинацию и как все их планы разбил одним махом какой-то псих. Мы все просчитали, но вот появления в нашем деле психа никак просчитать не могли. Он Антона убил, понимаете? А до этого… Он всех убил. И Аню, конечно, тоже убил. У него есть какая-то сообщница, я не очень поняла, он так сумбурно изъяснялся, просто кричал и чего-то требовал, какого-то признания. Тут я совсем не поняла. Все спрашивал, кому я успела рассказать о нем, с кем еще связана наша организация. Какая организация? Бред нес дикий. А сначала убил Антона. Просто выстрелил в упор. Меня в комнату потащил, пистолет приставил и начала допрашивать. Он и Светлану задушил, и старуху. Кстати, личность ее, старухи, можем сразу и установить. Я ведь знаю ее, это моя старуха, я ее наняла. Записывайте или запоминайте: Пегахина Клавдия Ивановна. Запомнили, да? Может, лучше запишете? – Ирина опять рассмеялась невесело.
– Я запомнил, но… Но, честно говоря, ничего не понял. Что значит – это ваша старуха, что значит – вы ее наняли? И…
– А вы ничего и не поймете. Без истории о том, как два неудачника… и так далее. Думаю, лучше будет мне рассказать все по порядку, а вам просто послушать. И не перебивайте меня, пожалуйста. Дайте мне минутку, я сосредоточусь. Не задавайте вопросов, я сама все расскажу.
Ирина закрыла глаза и некоторое время так лежала. Булатович с тревогой смотрел на нее: что это, новая трагикомедия, которую готовит ему судьба, новый сумасшедший поворот? Или Ирина так уж вошла в роль доброй мамочки, ангела-спасителя Ани, что даже при таком раскладе хочет ее оправдать или даже взять вину на себя? А психа выдумала для того, чтобы… Но додумать, для чего, он не успел, потому что Ирина открыла глаза и заговорила:
– Так вот, история эта имеет свои истоки, – ровным, монотонным голосом начала она. – Ничего бы этого не было, если бы когда-то давно, на третьем курсе, у нас с Кириллом не завязалось нечто вроде романа и если бы Раиса Михайловна не внушила нам тогда, что мы просто созданы друг для друга. Мы поверили ей и целых два года соответствовали ее придуманной любви: гуляли по ночному городу, целовались в подворотнях, мечтали, что вот, как только закончим университет, сразу же отправимся в загс. А потом мы вдруг поняли, что идеально подходим друг другу только лишь в качестве друзей, никакой любовью наши отношения и не пахнут. В конце пятого курса я вышла замуж и вскоре переехала в другой город. Кирилл отнесся к этому совершенно спокойно, у него тоже там что-то намечалось. Все бы, может, на этом благополучно закончилось, да мой муж оказался не просто подонком, а подонком классическим. Мало того что с первого года начал гулять направо и налево, мало того что почти ничего не зарабатывал, а что зарабатывал, подчистую тратил на свои кобелиные прихоти, мало того что пить стал по-черному, так еще и как человек оказался полным дерьмом. Но я все на что-то надеялась, не знаю даже, на что, ребенка от него, я сразу решила, заводить не буду, а так… Горбатого могила исправит. Но я не уходила от него и чего-то ждала. Так просуществовали мы с ним бок о бок на одном пространстве шесть лет. А потом я наконец решилась на развод и вернулась в свой родной город. Немного отдохнула от супружеского кошмара и отправилась к своему старому другу по альма-матер Кириллу. У него тогда уже вовсю газета была, думала, может, с работой поможет. Встретились. Поговорили. Раиса Михайловна, она там тоже почему-то присутствовала, ужасно обрадовалась, что я вернулась. Кирилл вроде тоже. Правда, когда вопрос о моем трудоустройстве зашел, как-то замялся, но тут его мамочка вмешалась, и все решилось.