Таким образом, перед нами своеобразное повествование об устроении государства эфиопского, что исторически вполне объяснимо, так как царь Зара Якоб (1434—1468) знаменит именно своими реформами государственной и церковной жизни Эфиопии. Б. А. Тураев, подготовивший русский перевод “Хроники царя Зара Якоба и его преемников”, отмечал, что “вообще эти произведения все изложены довольно хаотично, не имеют строгой хронологической основы, исторической перспективы, литературной стройности, фактической полноты” [14, с. 56]. Это скорее перечень отдельных установлении и важных событий государственной жизни, нежели собственно хроника царствования Зара Якоба. Какова же жанровая природа повествований о двух выдающихся эфиопских царях — Амда Сионе и Зара Якобе? Чем вызвано такое различие в их литературной форме? Как заметил Д. С. Лихачев, “всякая жанровая система — динамическая система, система, находящаяся в состоянии подвижного равновесия. При этом степень устойчивости отдельных жанров и их сочетаний в этой системе различна. Поскольку церковная жизнь консервативна, жанры, употребляемые в церковном обиходе, и их сочетания отличаются наибольшей устойчивостью. Жанры же, связанные с государственной жизнью, меняются и развиваются вместе с развитием и самой государственной жизни” [5, с. 54]. Официальная эфиопская историография была связана с государственной жизнью самым тесным образом. И так как последняя менялась очень быстро, то можно сказать, что и царская историография в средневековой Эфиопии находилась в постоянном процессе жанрообразования.
Это заметно и при рассмотрении истории сына Зара Якоба — царя Баэда Марьяма (1468—1478). Она совершенно отлична от “Хроники царя Зара Якоба”, хотя точно так же состоит из двух частей, написанных, по-видимому, разными авторами. Первая часть принадлежит, судя по всему, перу духовника царя и воспитателя царских детей и доведена до 7-го года царствования Баэда Марьяма, как об этом сообщает сам автор:
“Когда окончилось время дождей, он приказал Матфею, гараду Ганза, отправить детей в землю Ганез и воспитывать там по их древнему закону и обычаю, а сам поднялся и прибыл в землю Арара, пробыл там несколько дней и совершил в этой земле крещенский обряд; это было в 7-й год его царствования. Я ничего не знаю и не понимаю из того, что произошло после этого, ибо послал меня он с детьми, чтобы быть при них” [14, с. 101]. Первая часть представляет собою композиционно стройное произведение, в котором повествование начинается еще до воцарения Баэда Марьяма трогательной историей о том, как подозрительный Зара Якоб безвинно замучил мать Баэда Марьяма и притеснял его самого. Здесь соблюдается и хронологическая последовательность событий, а при единственном отступлении от нее изложение продолжается после слов: “возвратимся к повествованию”. Вторая часть, очень краткая, не является продолжением первой. По своей структуре она, подобно “Хронике царя Зара Якоба”, представляет собой перечень государственных установлении Баэда Марьяма и наиболее важных событий его царствования. Последующие истории царствований детей Баэда Марьяма — царей Александра (1478—1494) и Наода (1494—1508) — сохранились только в отрывках. Об этом стоит особенно пожалеть потому, что именно в это время интерес к историографическому жанру в Эфиопии явно возрастал — обстоятельство, подготовившее расцвет этого жанра в XVI в.
Поначалу это выразилось в том, что с XVI в. истории отдельных царей эфиопские книжники стали объединять в общеисторические своды. Так, “История царя Лебна Денгеля” (1508—1540) прямо начинается словами: “История праведного царя Лебна Денгеля, боголюбивого, православного, да будет на нем мир! Мы оставили писать историю предшествовавших царей, ибо спешили дойти до написания истории сего царя, руками коего бог совершил много чудес и дивных дел” [14, с. 119], указывающими на то, что эта “История” задумывалась как завершение (и, по-видимому, главная часть) общего свода истории “предшествовавших царей”. Объединение всего этого материала совершалось вполне механически, и автор “Истории царя Лебна Денгеля” не составлял, а переписывал истории его предшественников, составленные их придворными историографами, время от времени лишь делая приписки такого рода: