Я помолчал, глядя на её суровое лицо.
Эх, не хотел. Но придётся.
Тихо спросил:
— А что, если скажу тебе, что уже стал Звероловом?
Она выпрямилась, словно её пронзила молния.
— Что… что ты сказал?
— Я уже Зверолов, — повторил я спокойно. — Поймал питомца. Приручил его. Кормлю магическими реагентами, тренирую. Всё как полагается.
— Не может быть! — резко ответила она, вскакивая с лавки. — Ты ведь ещё совсем недавно еле стоял на ногах! Когда ты успел?
— Ну… Я не вру, — сказал и медленно протянул руку к пазухе.
Её глаза сузились, когда она поняла, что я делаю.
— Макс, — произнесла она предупреждающе. — Не говори мне, что…
Но я уже достал Красавчика из-за пазухи. Горностай сонно моргнул, привыкая к свету свечи, а затем любопытно уставился на незнакомку.
Ольга застыла, словно окаменела. На её лице читались шок, недоверие и гнев одновременно.
— Вот, знакомься, — сказал я мягко, поглаживая зверька по голове. — Это Красавчик. Мерцающий горностай. Мой первый питомец. Видишь вот этот завиток у него за ухом?
Красавчик вильнул хвостом, оставляя в воздухе след из золотистых искр. Его шёрстка переливалась в свете свечи.
— Безрассудный мальчишка… — выдохнула Ольга, опираясь рукой о стену.
Она смотрела на Красавчика широко распахнутыми глазами. Её лицо побледнело, а руки непроизвольно сжались в кулаки.
— Ты всё-таки сын своего отца, — произнесла она с горечью и укором. — Я так надеялась, что тебя это не коснётся. А ты…
Она замолчала, отвернувшись к окну. Плечи её напряглись — сдерживала эмоции, как всегда.
— Эй, — мягко позвал я, усаживая Красавчика на стол. Горностай тут же свернулся клубочком, но глаза держал открытыми, наблюдая за происходящим. — Расскажи мне про отца. Всё, что знаешь.
— Зачем? — резко обернулась она. — Чтобы ты повторил его путь? Откажись!
— Нет, не откажусь! Расскажи, чтобы понимать, с чем имею дело, — ответил я честно. — Мне это нужно, правда. Ты что, мне враг, что ли? Что-то было в отце такое, расскажи о его силе.
Ольга медленно опустилась на лавку. В её глазах мелькнула тоска.
— Твой отец… — начала она, глядя в пол, — Опять Ирма была права, говорила, что не оставишь этот путь. Хорошо, хочешь знать? Он был не просто хорошим звероловом. Он был великим.
Голос её потеплел, когда она заговорила о муже. Несмотря на страх и боль утраты, в интонациях проскальзывала гордость.
— Великим? — переспросил я, наклоняясь вперёд.
— Для меня — да! Самым перспективным в деревне, — кивнула она, сцепив пальцы на коленях. — И не только в деревне. Даже среди владений барона он был известен, уважаем. Приезжали к нему из других поселений, просили совета, предлагали деньги за то, чтобы он поймал для них особо ценного зверя. Говорили, что даже до короля дошли слухи о его возможностях. За пару недель до смерти…
Я молчал, слушая, как в её голосе звучат нотки давней любви.
— У твоего отца был дар, — продолжила Ольга, взгляд её потеплел от воспоминаний. — Он мог приручить любого зверя. Любого! Таких, которых никто другой даже пытаться не осмеливался подчинить.
— В каком смысле любого? — уточнил я.
— Зверей намного сильнее себя, — объяснила она. — Обычно приручитель может справиться только с теми, кто слабее или равен ему по силе, это все знают. Равен по ступеням развития. А твой отец… — Она покачала головой, словно сама не до конца понимала то, о чём говорила. — Он брался за таких тварей, которые должны были разорвать его в клочья. И подчинял. Всегда подчинял. Не знаю, как это у него выходило.
Я почувствовал, как холодок пробежал по спине. Значит, способность «Экспериментальная эволюция» была не единственной особенностью наследственной линии. Похоже отец парнишки мог приручать зверей выше своего эволюционного ранга. Но мне досталось другое. А вот это уже очень серьёзное открытие — я и вправду предположить не мог подобного.
— Все в округе знали — если нужно точно что-то поймать, идти нужно к Саше, он справится, — с гордостью произнесла мама.
— А как это выглядело? — спросил я. — Ты видела хоть раз сама?
Ольга кивнула, её глаза потемнели от воспоминаний.
— Один раз. Он взял меня с собой на «безопасную охоту», когда ловил Лунного Оленя. Зверь был независимый, быстрый и гордый. Но Сашка… — она усмехнулась, а потом сжала губы. — Как всегда справился. Я видела, как его татуировки вспыхнули таким ярким светом, что больно было смотреть. Он поднял руки, а олень, который убегал вдруг резко остановился… Знаешь, вот так вот склонил голову и подошёл сам.