Я успел поднять ведро раз пятнадцать, когда услышал голос с крыльца:
— Макс, в дом иди! Бабушка пришла!
Я выдохнул, чувствуя, как пот жжёт глаза, и аккуратно поставил ведро на край колодца. Мышцы гудели, но это была хорошая усталость, та, которая появляется, когда ты сделал больше, чем мог. Я всегда любил это чувство — когда тело протестует, но ты заставляешь его слушаться.
Да, это и тренировкой-то тяжело назвать, но завтра можно будет попробовать комплексную физкультуру.
Не смог сдержаться и облил торс ледяной водой из ведра. Сердце на миг замерло, дыхание спёрло, а уже через секунду по телу пошло приятное тепло.
— Бр-р-р-р!
Ах, замечательное ощущение!
Я вытер руки о рубаху, одел её и пошёл к дому.
Ирма сидела за столом, сгорбленная, как старая сосна, и что-то тихо рассказывала Ольге, размахивая руками. Мама стояла у очага, помешивая что-то в чугунном котелке, и кивала.
Едва я вошёл, Ирма тут же повернулась ко мне, её маленькие глаза блеснули, как у вороны, заметившей блестяшку.
— А, вот и наш боец! — сказала она скрипуче, хватая со стола отвар. — На, пей, пока тёплое.
Она сунула мне глиняную кружку, и я невольно отступил на полшага. Запах… как болото после дождя — сырость, земля и что-то горькое. Я посмотрел внутрь. На дне, среди мутной зеленоватой жижи, плавали мелкие ягоды — тёмно-красные, почти чёрные, с крохотными белыми пятнышками. Я знал эти ягоды. В тайге их звали волчьими — красивыми, но опасными. Один такой куст мог отправить на тот свет целую семью, если обожраться. Я поднял взгляд на Ирму, стараясь держать лицо спокойным.
— Что за ягода? — спросил, стараясь, чтобы голос звучал бесстрастно.
Бабка пожала плечами.
— Волчья, что ж ещё, — ответила она небрежно, поправляя платок на голове. — Пей, не тяни.
Я замер, мои пальцы сжали кружку чуть сильнее. Волчья ягода? В отваре, который мне пить?
— Не буду, — сказал твёрдо, глядя ей в глаза. — Эта ягода опасна для здоровья.
Ирма прищурилась, потом шагнула ближе и заглянула в кружку, будто впервые её видела. Её брови поползли вверх, но уголки губ дёрнулись в усмешке. Она забрала кружку, покрутила её в руках, будто разглядывая, а потом протянула обратно.
— Никто до сих пор не жаловался, — сказала она с лёгкой насмешкой.
— Потому что они, наверное, уже совсем не живые? — спросил я с улыбкой.
Ирма замерла, а потом расхохоталась — хрипло, но искренне, так что её платок чуть не сполз с головы.
— Ольга, ты посмотри, какой юнец дерзкий стал! — сказала она весело, ткнув в меня пальцем. — Явно на поправку идёт!
Но тут же её лицо посуровело, и она снова сунула мне кружку, почти вдавив её в руки.
— Пей, не заразно это, полезная ягода, — сказала она твёрдо, и в её голосе не было ни капли шутки.
Я посмотрел на Ольгу, которая наблюдала за нами, стоя у очага. Её лицо было напряжённым, но она молчала, доверяя Ирме. Этот мир другой, и я заставил себя вспомнить — здесь всё иначе. Звери с магией, татуировки на коже, — может, и ягоды тут работают не так, как думаю? Уж своей собственной бабушке-то можно довериться? Посмотрел на Ирму и подумал, что старуха явно не дура.
Поэтому поднёс кружку к губам, сделал глоток и прислушался к ощущениям. И вкус оказался… неожиданным. Не горьким, как раньше, а мягким, чуть кисловатым, с лёгкой сладостью, как будто ягоды смешали с мёдом и травяным настоем. Послевкусие оставалось терпким, но приятным, как чай, заваренный на свежих листьях. Я отпил ещё, чувствуя, как тепло разливается по груди, а слабость сходит на нет. Может, и правда полезная штука. Научиться бы такому!
— Ну, живой? — хмыкнула Ирма, скрестив руки.
— Пока дышу, спасибо, — ответил я, ставя кружку на стол.
Ольга тем временем сняла котелок с очага и начала разливать суп по глиняным мискам. Она зачерпывала суп деревянной ложкой, и пар поднимался густыми клубами, наполняя избу запахом варёной картошки, трав и чего-то мясного — негустого, но сытного. Миски были простые, с трещинами по краям, но чистые, а ложки — деревянные, с гладкими ручками.
Суп оказался жидковатым, с кусочками картошки, моркови и мелкими волокнами мяса — судя по запаху, кролик или что-то похожее. Вкус был простым, с лёгкой горчинкой от трав, которые мама добавляла для аромата. Я ел медленно.
Ирма, прищурившись, смотрела на меня, будто пыталась разглядеть что-то под кожей.