Деревья стояли плотно, их стволы, покрытые лишайником с голубоватым отливом, переплетались корнями, образуя естественные ловушки для неосторожного путника.
Густые и тёмные кроны сплетались так, что солнечный свет пробивался лишь пятнами. Он отбрасывал тени, которые двигались на мягкой лесной подстилке.
Я шёл медленно, выверяя каждый шаг. Замечал всё: сломанный стебель папоротника, слишком ровный, чтобы быть случайным, — кто-то прошёл здесь недавно, возможно, заяц или косуля. Следы когтей на коре неизвестного дерева, мелкие и частые, — белка, но слишком высоко, чтобы быть обычной. Может, это всё местные магические питомцы? До конца этого не знал, хоть и держал в уме, что в лесах водятся и простые звери. Я запоминал нужные места, фиксируя в голове проверить позже, когда будет время.
Под ногами хрустели ветки, но я ступал мягко, распределяя вес. Ветер шелестел в листве, принося слабый запах сырости и тины — ручей близко.
Где-то вдали щебетала птица, но её трель была странной, с низким гудящим подтоном — такое слышал впервые. Я остановился, прислушиваясь: звук шёл слева.
Мой разум цепко хватал каждую мелочь, как будто лес сам раскрывался передо мной, и я впитывал его, словно губка. Это было частью моей работы: видеть, слышать, запоминать. Каждый шорох, каждый след — это карта, которую я строил в голове без особых усилий.
Приблизился к ручью.
Здесь воздух становился прохладнее, влажнее, с лёгким привкусом ила. Журчание воды было мягким, успокаивающим, но я не дал себе расслабиться.
— Не теряй бдительности, — шепнул сам себе.
Ивы у ручья склонялись к воде, их ветви касались поверхности, создавая дрожащие круги. Я присмотрелся: на одной из ветвей висела тонкая нить паутины, но слишком ровная, с едва заметным свечением.
Вот это точно нечто магическое! Не паук… Или паук? Возможно, паутина какого-нибудь особенного мотылька? Сразу вспомнил укус, который сложил парня в кровать, и отошёл подальше, черт его знает, что тут водится. Пусть я и в безопасной зоне.
Присел у ручья, поставив ведро рядом. Провёл пальцами по влажной почве, ощущая её прохладу и липкость.
Подходит.
Горностаи, как и хорьки, любят такие места. Внимательно осмотрел землю: мелкие камешки, корешки, примятый мох. Ничего. Двинулся вдоль ручья, глаза скользили по траве, где местами она была примята. Следы? Возможно, но слишком старые, размытые росой, не то, что мне нужно.
У корней старой ивы, где земля была чуть суше, заметил то, что искал.
Едва видимый отпечаток: маленький, с чёткими когтями, четыре пальца. Хоть у зверьков пальцев пять, но рудиментарный слабо развит и не оставляет отпечатка в следах.
Горностай.
Присел, пальцы коснулись следа, и я почувствовал, как сердце стукнуло быстрее. Азарт Зверолова вспыхнул в груди — тропа найдена. Я осмотрелся: рядом был ещё один след, чуть свежее, ведущий к воде.
Он был здесь, возможно, вчера вечером. Значит вернётся. Я запомнил рисунок следов, их глубину, расстояние между ними — всё это отложилось в голове, как на странице книги.
Зверёк должен почувствовать запах рыбы и прийти.
Если его поведение схоже с тем, что я знал.
Начнём.
Глава 10
Теперь ловушка.
Я выбрал место у корней ивы, где трава была гуще, а земля мягкой. Достал окунька из ведра, его чешуя холодила пальцы, а тело всё ещё слабо дёргалось. Разрезал его серпом, стараясь не повредить внутренности — запах должен быть сильным. Тёплая и липкая кровь потекла по лезвию, и я вытер руку о траву.
Положил рыбу в центр ловушки, аккуратно расправив прутья, чтобы дверца могла захлопнуться. Камень, привязанный к стеблям «телесника», должен был сработать как противовес. Я проверил узлы — они держались крепко, хоть и царапали кожу, когда затягивал их.
Установил ловушку, отошёл подальше и присел за кустом, чувствуя, как колючие ветки слегка цепляют рубаху.
Ждать — это всегда самое сложное.
Мышцы ныли, спина затекала, но заставил себя сидеть неподвижно. Ветер шевелил листву, и я чувствовал, как прохлада касается шеи, смешиваясь с теплом от разогретого тела.
Так и сидел, затаившись за кустом ивы, укрытый ветками, чтобы ни шорохом, ни запахом не выдать себя.
Мои глаза были прикованы к ловушке.
Резкий и манящий запах рыбы разносился по ветру, и я надеялся, что он приманит зверя — всё-таки до сих пор не знал, сработает ли это на «местном» горностае.
Ручей журчал, смешивая звуки с сыростью леса, а тени от ив тянулись длинными полосами по траве. Всё было как в тайге: выбрать место, поставить ловушку, ждать. Ничего сложного, по крайней мере для меня.