Солнце село, раскрасив безоблачный западный край неба в лавандово-персиковые цвета. На горном склоне, мимо которого ехал грузовичок Роузи, вышел в заброшенный сад олень, отъедаться на падалице; внизу плыли по течению реки опавшие листья, ковриками собираясь возле водоворотов, в заводях и на берегу Споффордовой лужайки. Наступала ночь, и над башнями Баттерманза широким черным знаменем повисла стая перелетных скворцов и, как знамя на ветру, затрепетала, прежде чем птицы решили обустроиться в замке на ночь.
Роузи включила лампу и стала читать «Опасный рейс», о буканьерах в испанских морях. В книге фигурировал тот самый маг, который сделал фотографию Шекспира и чей хрустальный шар ей показывал Бони: он снабжал картами сэра Фрэнсиса Дрейка и строил вместе с королевой коварные планы, направленные против испанцев. Роузи пришло в голову, что, может быть, все романы Крафта — всего лишь фрагменты одной и той же истории, каждый из которых вынут из общего контекста и оформлен в отдельную книгу, вроде как пейзажист может разрезать большое полотно на отдельные пейзажные миниатюры и каждое забрать в отдельную рамку. Англичане одержали над испанцами победу, но испанский король, затаившись, как паук, в своем волшебном дворце, строил планы возмездия. Роузи отвезла книгу обратно в библиотеку (с запозданием и вымокшую под осенним дождичком: Сэм утащила ее во двор и забыла) и взяла следующую.
В конечном счете она прочтет их все, одну за другой; она станет читать их в приемной у Алана Баттермана, в приемных залах суда и адвоката ответчика (столько возни предстоит со всеми этими бракоразводными делами). Она будет читать их в очереди в банке и в бюро регистрации автомобильного транспорта. Она будет читать их Сэм на ночь, поскольку Сэм всегда нравилось слушать на сон грядущий убаюкивающий мамин голос, который произносит непонятные взрослые фразы, — куда больше, чем если бы мама читала истории, специально написанные для маленьких детей. Она будет откладывать их в сторону, когда у нее самой начнут слипаться глаза, часто за полночь, и снова раскрывать их утром, когда вставать еще слишком рано, потому что ни миссис Писки, ни даже Сэм еще не поднялись.
Хотя, в общем-то, Роузи никогда не была заядлым книгочеем. Если собрать все прочитанные ею книги и разделить на количество прожитых лет, результат бы вышел не слишком впечатляющий; в обычные времена ей откровенно скучно было браться за слишком толстую книгу, за слишком долгую историю. И только время от времени она принималась читать, как будто пробуждалась и давала рецидив старая, еще в детстве подхваченная горячка; и когда она принималась читать, то читала запоем. Это был способ ухода от накопившихся проблем, и она прекрасно отдавала себе в этом отчет. Зачастую она даже знала, от чего конкретно она в данный момент пытается уйти, — хотя в свой первый год замужества за Майком, в год, прошедший под знаком Джона Голсуорси[172], она об этом еще не догадывалась; и первый такой запой, в каком-то отношении самый жестокий, тоже долгое время оставался для нее загадкой — в тот год, когда она вместе с родителями переехала на Средний Запад и когда она упрямо, том за томом, прогрызлась не только сквозь полное собрание книжек о Нэнси Дрю, но и через всего «Мистера Мото»[173], и через всю — от доски до доски — полку в местной библиотеке, где стояли биографии; она читала о реальных жизнях реальных людей, и ее поразило то, что, в сущности, они мало чем отличаются от жизни людей придуманных, она запоминала (прочно и навсегда) факты из биографий Амелии Эрхарт[174], У. К. Хэнди[175], Эдварда Пейсона Терхуна[176], Перл Месты[177], Вудро Вильсона[178] и уймища прочих. Весь тот год она проходила так, словно внутри ее собственной жизни постоянно скрывалась какая-то другая жизнь, книжная и куда более увлекательная; ее ежедневное бытие поделилось на две неравные части, за книжкой и без книжки — столь же неумолимо и бескомпромиссно, как на бодрствование и сон.
И способность критического отношения к книге была Роузи столь же чуждой, как умение критически оценивать условия собственного повседневного существования. Книга либо захватывала ее, либо нет; а если захватывала, то какая, собственно, разница — почему. В период запойного увлечения детективными романами ей ни разу не приходило в голову задаться вопросом о том, какие цели преследует автор и каким будет решение поставленной проблемы; как-то раз, оглянувшись назад, она подумала: просто с самого начала до нее не дошло, что все эти истории — именно детективные и что у каждой должна быть разгадка; если бы ей попался под руку детектив, в котором загадка осталась бы без разрешения, она, вероятнее всего, даже не почувствовала бы себя разочарованной. Что ей действительно нравилось во всех этих книгах, подумала она, так это замечательное общее качество, которое делало их похожими на биографии: это были дороги с односторонним движением.
172
173
...
174
175
176
177