Дочка распахнула глаза в таком изумлении, что Роузи растрогалась буквально до боли. Когда Алан и тот чудак, улыбаясь, направились к ней, Сэм бесстрашно шагнула к ним, подала им ручонки и позволила усадить себя в лодку.
— Спасательный жилет нужно надеть, — сказала Роузи. — Да?
— Конечно, — ответил лодочник. — А как же.
Промасленными артритными пальцами с изломанными ногтями он застегнул на девочке жилет, как доспехи. Сэм наблюдала за этим со спокойным интересом. Роузи, ее сквайр {8} , забралась в лодку последней.
— Там ниже по течению есть причал, — сказал лодочник, вытаскивая тупую сигару из консервной банки-пепельницы, что стояла рядом на скамье. — Туда?
— Именно, — ответил Алан.
Мотор заработал.
Когда-то в здешних местах было полно туристов: Дальние горы еще казались достаточно удаленными от Конурбаны, Филадельфии и Нью-Йорка, чтобы считаться лесной глушью — легко достижимой, однако, на поезде и пароходе. Тогда Баттерманз был аттракционом, чем-то вроде небольшого, простенького парка развлечений. Здесь давали концерты, горели японские светильники, здесь рыбачили с пирсов и любовались с башен окрестностями. Со временем Дальние горы оказались не такой уж далью, и у самого слова «туристы» (по крайней мере, на слух Роузи) появился забавно-старомодный оттенок — привкус безопасных поездочек, окруженных наивозможнейшей суетой: Приют Туриста, Дом Туриста… Баттерманз на десятки лет был заброшен и предан запустению. Лишь однажды, лет пятнадцать назад, когда Роузи еще жила на Среднем Западе, местная знаменитость, писатель Феллоуз Крафт, выдвинул план возродить этот замок и использовать его театральные подмостки для Шекспировского фестиваля, но план оказался слишком грандиозным. Роузи знала, что какую-то пьесу чуть было не поставили, не шекспировскую, но тоже старую, про чертей и магию, что ж это было-то… А потом все вновь затихло, погрузилось в сон навеки.
Замок вырастал, прямо-таки нависая, когда они протарахтели под его стенами к причалу, волна от лодки плеснула о камни и бетонные сваи с начисто отъеденными ржавчиной железными кольцами. Все дружно подняли головы, осматриваясь.
Узкие стрельчатые окна закрыты ставнями, а ставни прогнили. Роузи вспомнились детективы о Нэнси Дрю {9} . Тайна замка на острове. А в сумке есть фонарик.
— Конечная, — произнес Харон-лодочник.
Лестница у причала оказалась еще вполне прочной, там он и привязал лодку. Пассажиры сошли на берег, он же сказал, что останется. Сэм обернулась на него, словно пытаясь понять, правильно ли, что он не идет, и, решив, что все в порядке, повела взрослых к огромным закрытым воротам. Они были испещрены, словно проклятьями или мольбами, двадцатилетней давности инициалами, именами, непристойностями, признаниями в любви, греческими буквами.
— Глупцов имена, — сказала Роузи.
— Что? — спросил Алан.
— Глупцов имена и лица глупцов мозолят глаза со всех углов. Так говорила моя мама.
Как же открыть ворота, висящие на огромных петлях, как сдвинуть с места? А это и не потребовалось: в больших воротах обнаружилась дверца (позже, когда Роузи рассказывала о поездке Пирсу Моффету, он назвал ее «калиткой»), и, приблизившись к ней, Алан достал из кармана пиджака до смешного большой ржавый железный ключ размером с ложку.
С самого дня возвращения в Дальние горы ей все время приходится открывать двери, долго простоявшие закрытыми, размышляла Роузи. Вот эти, а еще дверь дома Феллоуза Крафта в Каменебойне, которую не отпирали со дня его смерти. И двери в собственное детство, прошедшее среди этих холмов, двери, на которые она там и тут неожиданно набредала, перед которыми останавливалась в затруднении, покуда в памяти не возникал ключ к цифровым замкам. А еще двери в собственной душе, которые она обнаружила, но не открыла из страха, что за ними, может быть, и нет ничего.
Боже, как печально и странно: шагнув в калитку, они оказались в обширном, заросшем сорняками внутреннем дворе, что был заставлен столами и стульями, готовыми принять гостей, но потемневшими и покоробившимися, заваленными сухой листвой и птичьим пометом. По периметру сплетались ветвями кедры, некогда аккуратно постриженные, а ныне разросшиеся и запущенные. В глубине двора на помосте стояли два деревянных трона, для него и для нее.
Сэм шагала прямо сквозь руины, словно и вправду возвращалась домой.
— Вон, — сказала она, указав на троны. — Там.
— Твой? — спросила Роузи.
— Это моих папы и мамы.
— Они тоже здесь жили?
— И сестры у меня были.
— Сколько?
— Сто.
— Ух, как много. Всем хватало места?
— Они маленькие, — сказала Сэм, двумя пальцами, указательным и большим, показала размер — маленький, очень маленький зазор — и поднесла пальцы к глазу: вот такие маленькие. — Крошечные-прекрошечные.
— И все они жили здесь.
— Нет, — сказала Сэм уверенно, с готовностью. — Нет, в шарике. Сядь туда.
Она показала на трон. Алан и Роузи посмотрели на нее сверху вниз. Неподвижный пальчик указывал им, куда идти.
— Туда.
— Может, лучше походим, посмотрим.
— Садитесь. — И стала ждать, пока мать и адвокат взойдут по ступенькам и усядутся.
Почему они ушли отсюда, думала Роузи. Хозяева, служащие — бросили все и ушли. Может, тогда казалось, что нет в этом никакой ценности: поношенное старье. Теперь-то оно таким не казалось. В прошлом люди не жалели сил, не то что сейчас; их не устраивал просто остров на реке, они взяли и построили здесь целый замок, почти как настоящий, из настоящего камня и дерева, куда более правдоподобный, чем любые декорации. Кресло, в котором она сидит, столь же густо покрыто узорами, как трон королевы в «Белоснежке» или громоздкая, затянутая паутиной мебель в фильмах про вампиров.
— Я хотел вам сказать, — произнес Алан. Он так и не сел, а стоял рядом, подобно министру, советнику или серому кардиналу. — Как раз перед тем, как заехать за вами. Мне позвонила поверенная вашего мужа.
— Вот как?
— Странный какой-то разговор. Она словно была не вполне уверена. Но, как я понял, Майк хочет пересмотреть некоторые аспекты соглашения.
— О господи.
— Он хочет поговорить об опекунстве.
Руки Роузи по-королевски лежали на подлокотниках трона. Сильно пахло теплым от солнца деревом. Почему она с самого начала знала, что услышит это? Сэм, которая забыла про них, сразу как отправила на трон, и принялась рыться в мусоре, остановилась. Посмотрела на землю между туфельками, заметила что-то интересное, присела на корточки, чтобы разглядеть это получше. Красивые загорелые ножки, внимание приковано к земным мелочам. Душу Роузи студил ветер — ужас неизбежной утраты.
— Надо будет поговорить, — сказал Алан. — Не здесь и не сейчас.
Они перешли к осмотру остальных частей дома. Открыли двери маленького театра, занимавшего центральную башню (ЦИТАДЕЛЬ — гласила надпись над дверьми: каменные буквы так вырезаны, что выглядят сучковатыми и неотесанными, словно деревянные), и увидели, что он набит всякой всячиной — столами, стульями, старинной кухонной утварью, парусиновыми тентами, грудами подносов и деревянных ящиков с кружками и чашками; целые горы таких ящиков и разбитых блюд слежались в покрытые пылью археологические отложения. Луч фонарика Роузи обшаривал занавес сцены и штабеля скамеек. Сэм разглядывала все из-под ее руки.
— Летучие мыши, — сказал Алан.
Он явно не желал идти дальше.
Роузи все же заставила его забраться с ними на зубчатую стену; старая лестница еще держалась, так добротно строили в прежние времена, а мостки на верхушке были уже не так прочны, но Роузи и Сэм вскарабкались в бельведер, чтобы получше осмотреться.
— Роузи, — сказал Алан. — Не сходи с ума.
— Алан, я знаю, чего мне хочется, — сказала она. — Я только сейчас это поняла.
— Конечно, — отозвался Алан, стоя пролетом ниже и придерживая рукой лестницу, по которой они забрались.
— Хочу провести вечеринку.
— Только не здесь.
— Здесь, — сказала Роузи. — Настоящий праздник. На Хеллоуин. Пригласить уйму народу. Всех.
— Ага, — сказала Сэм.
Алан ничего не ответил. Роузи обернулась посмотреть на его терпеливое, обращенное вверх лицо.
Она приехала взглянуть на свой, свой собственный замок, распорядиться им или по крайней мере задуматься над этим, пока он не погиб в запустении или совсем не обрушился в реку. Вот она и решила, а может, это было решено за нее, и вот она здесь.
— Надо передать его городу, — сказала она. — Ты прав. Так и сделаем. Пусть отремонтируют и владеют. Можем помочь с ремонтом, в смысле, Фонд. Но сначала я хочу устроить праздник.
— Хеллоуин? — переспросил Алан. — Ночь на Хеллоуин?
Он очень терпеливо и старательно пытался проникнуться этой идеей.
— Ведьмы, Алан, — сказала она. — Представляешь?
— Летучие мыши, — ответил он.
— И привидения.
Смех Роузи разнесся вниз, в стороны, ввысь.
— Привидения, — повторила Сэм.