– Так и когда же я получу свой приз?
– Если бы я искала что-то подозрительное в области биотехнологий, то обратила бы внимание на «Сомакс». Штаб-квартира этой компании находится в Болгарии.
Грей так и сидел с безучастным лицом, хотя внутри, гудя, всколыхнулась тревога: «Сомакс» входил в список из семи пунктов, который дал ему Аль-Мири.
– Не знал, что такие передовые технологии развиваются и в Восточной Европе.
– «Сомакс» возник еще в Советском Союзе, просто под другим названием и в государственной собственности. Там с самого начала проводили радикальные эксперименты, связанные, в частности, с биологическим оружием и милитаристскими опытами над людьми. Одному богу известно, что еще могли тогда творить. Во время холодной войны ученые перебазировались в Болгарию.
– Удачный выбор. Болгария не славится информационной прозрачностью.
– Когда после распада Восточного блока Болгария стала действительно независимой, «Сомакс» приватизировали и перепрофилировали на проблемы старения. У фирмы есть ряд патентов, неплохие деньги и, без сомнения, множество прикормленных законодателей.
– А чем конкретно она занимается?
– Всем, что связано с биотехнологиями. Исследованиями стволовых клеток плода, клонированием, выращиванием органов, межвидовыми экспериментами, криогеникой, биологическим оружием, генной инженерией и так далее. Слухов много, фактов мало. Одно время я искала повод ими заняться, какую-нибудь солидную зацепку.
– Вот, значит, зачем вам эта встреча и почему вы столько всего мне рассказали.
Вероника прищурилась и, понизив голос, мурлыкнула:
– Алкоголь снижает уровень моей психологической защиты.
– Что вы еще о них знаете? – усмехнувшись, спросил Грей.
– В последний раз «Сомакс» прогремел на полную мощность несколько лет назад. Ничего доказать так и не удалось, но сотрудники предположительно провели ряд биологических экспериментов в деревне в Судане. А спустя несколько месяцев после сворачивания программы в деревне родился ребенок с четырьмя руками и без лица. Связь с «Сомаксом» отследить не смогли, но широко распространено мнение, что в этом виноваты его препараты.
Гул в мозгу нарастал. Судан. Африка.
– Это называют наукой и прогрессом, но, на мой взгляд, подобные люди функционируют в моральном вакууме. А я – человек прогрессивный.
Грей обдумал увиденное в лаборатории.
– Признаюсь, тот… эмбрион, который мы сегодня видели, наводит на размышления. Ну и народ за воротами был явно не в восторге от происходящего.
– Минотавр, конечно, нежизнеспособен. Но при этом живой. Тут все зависит от вашей понятийной базы. Люди, в особенности религиозные, склонны немного сходить с ума, когда нарушается естественный порядок вещей. Представляете, папа римский недавно осудил «во многом неизведанный мир биотехнологий» как самую опасную на сегодняшний день зону для человеческой души. Прошу прощения, а как же массовое обнищание и дети-солдаты? Народ не любит перемен, а биологические эксперименты как раз очень радикально все меняют. Они бросают вызов людской картине мира, концепции избранности человечества и Божественного промысла.
– А вас, похоже, религиозный аспект не смущает.
Она вскинула руки ладонями кверху.
– Не знаю насчет Бога в целом, но если Он не хочет, чтобы мы лезли в эти области, зачем сделал их доступными?
– В мире полно всего, что теоретически нам доступно, но табуировано. Вроде экспериментов в африканских деревнях.
– Тут не поспоришь. И поверьте, я уже слышала все это прежде. Если долго крутиться в мире биотехнологий, жизнь, смерть и все, что в промежутке, предстанет в совершенно новом свете. Видели, что они делали сегодня в лаборатории? Высасывали ДНК из яйцеклетки коровы и заменяли человеческой. Подумайте об этом. Вы осознаете всю новизну процесса? А что мы увидим через пять, десять, пятьдесят лет? Если Бог не хочет, чтобы мы вступали на определенные территории, лучше бы Ему поспешить, потому что Его новые первосвященники вмешиваются и в жизнь, и в смерть.
Грей смог придумать только один подходящий ответ:
– Надо еще пива взять.
8
Вероника смотрела, как Доминик Грей выходит из бара после третьей порции выпивки. Вскоре после того, как они закончили обсуждать биотехнологии, он пробормотал что-то насчет необходимости прогуляться, оплатил общий счет и ушел. Он не был ни королем светских раутов, ни даже маркизом, но хотя бы заплатил за ее вино. Вероника вовсе не отличалась старомодностью, однако ценила подобные мелочи.