— Ты почему шепчешь, — прошептал я в ответ.
— Не принято о таком говорить вслух.
— Даже так? Наплюй. Главное — Славик.
— Знаю. Но обидно! И надоело всего бояться.
— Скоро перестанешь. Ты же знаешь, я волшебник.
— Эх, твои бы слова, да богу в уши! Ты никуда не собираешься в районе пяти? — нормальным голосом.
— Пока нет, а что?
— Хочу после работы в ресторан. Ты как?
— Если ты поведешь, то за!
— Поведу. Заодно и опохмелишься, алкоголик. Пока терпи.
— Я выдержу. Чего только не сделаешь ради красивой девушки! — сказал и прикусил язык. Обещал же себе!
— Это явная лесть, но мне приятно. Пока.
Не успел положить трубку, как снова звонок. Закон парных случаев! Или Зина забыла чего.
— Привет, как здоровье, — глухой грустный голос Сергея.
— Нормально, а ты как.
— Хреново.
— Приходи, полечу.
— Нет, я не похмеляюсь. Переболею, все равно отдыхаю.
— Ты не понял, забыл кто я?
Серега долго сопел в трубку.
— Ты это… так ты чего… серьезно, что ли…
— А ты подумал, что спьяну померещилось или я фокусом тебя пьяного обманул, так что ли?
— Примерно… — глухой ответ после паузы, — слушай, давай потом об этом, сейчас башка раскалывается, а тут и эти мысли. Не могу ничего сообразить. Я тебе чего звоню, — кашлянул и более звонким голосом продолжил, — посмотрел тот ролик в интернете — на первой строке идет! Уверен, президент откликнется. Спасибо тебе, Егор!
— Не за что, давай выздоравливай. Пока.
Наивный, справедливый, работящий, патриотичный и не дурак — зря лбом о стену не бьется, и наивный только в «большой политике». По большому счету на таких Россия и вылезает из болота, где постоянно вязнет, благодаря умным циникам. И власть таких наивных беззастенчиво использует, и не только в России. Все, срочно домой. Тьфу, совсем забыл — родители! Стыдно.
Глава 8
Константин Григорьевич Груша, начальник экспертного отдела ФСБ, читал заключение экспертов об одном любопытном ролике из интернета. Читал и не верил глазам своим. Конечно, искать ловких «народных мстителей» или конкурирующую мафиозную структуру или агентов наших западных друзей или… да бог знает кого еще, предстоит не ему, но заключение о подлинности записи на нем. Казалось бы чего проще, его эксперты собаку на этом съели, но не тут-то было.
Вчера позвонил лично директор. В коей веки.
— Константин Григорьевич, не в службу, а в дружбу, проверьте вне очереди один ролик с ютуба, ссылка уже у вашего секретаря.
— Товарищ директор, без ножа режете! У меня таких внеочередных — через одного.
— Лично звонил. Понимаете, о ком я говорю?
Если честно, то Груша в последнее время путался, о ком из двух идет речь. Уточнять не стал.
— Приказ я выслал, вы просто со своей стороны начните немедленно. Хорошо?
— Сделаю все, что смогу, немедленно поручу экспертам.
— Прекрасно. К девятнадцати ноль-ноль сделаете? Там только подлинность подтвердить. На ковер вызывают, дело резонансное, чтоб ему.
— Конечно, не переживайте, мои хакеры за пять минут расколют, не впервой. А длительность какая?
— Восемь минут.
— Два часа работы.
— Не подведите, Константин Григорьевич. Если не монтаж, то головы полетят… не буду отвлекать.
Гладко было на бумаге, да забыли про овраги.
Если честно, то сюжет ролика не впечатлил. Он и не такого насмотрелся за двадцать лет службы начальником отдела. Поражало качество съемки. Вроде как скрытые камеры, но изображение и звук, практически студийные и это несмотря на высокую степень сжатия. Груша с нетерпением ждал доклада специалистов, а они молчали. Не выдержал, позвонил сам.
— Чего тянешь, Семен Моисеевич!
— Такое дело, Константин Григорьевич, Голливуд позавидует, — услышал взволнованный голос лучшего специалиста в электронной экспертизе, главного «хакера», Фельцмана.
— В смысле? Монтаж?
— Конечно монтаж. На любой киностудии им занимаются, и актеры играют очень убедительно, буквально живут в кадре.
— Подделка, — разочарованно проговорил Груша. Ему почему-то захотелось, что бы запись оказалась подлинной.
— Я этого не говорил. Я говорю кино в смысле качества съемок, оно прямо студийное, а сюжет очень похоже жизненный. Если о подлинности, таки да, обманного монтажа нет, просто склейка с трех камер.
— Так чего ты мне голову морочишь! Чтобы к восемнадцати тридцати заключение о подлинности лежало у меня на столе, директор требует.