Десять, двадцать секунд, Белла точно не знала, насколько ее хватило лицезреть этот уродливый спектакль разврата. Как в тумане, она выхватила палочку и яростное, режущее проклятие стремительно полетело в сестру, обжигая горячей кровью лицо и руки. Мадам Помфри, конечно же, вылечила раны и убрала рубцы, но кто сможет сгладить след, оставленный на сердце девушки, этой противоестественной картиной? Чистокровная ведьма из древнейшего рода и противный клещ – магл, нагло присосавшийся к ней.
Юная защитница крови уже слышала на лестнице приближающиеся шаги матушки, а затем в дверь постучали. Раз, другой, третий, Друэлла молотила кулаками о дерево и кричала почему – то пьяным голосом Руди.
- Белла, открывай! Ты что спишь? Тебя одной нет в гостиной, а это неправильно, у нас ведь традиция. Помнишь? Открывай! Открывай, или я выбью эту чертову дверь, а потом и у Слизнорта тоже.
Осознав, что это был всего лишь сон и наказание матери не повторится, мисс Блэк решила открыть дверь, ведь игнорировать вопли Рудольфуса смог бы только напрочь глухой человек.
Как и ожидалось, на пороге стоял лохматый и в стельку пьяный Лестрейндж, размеренно покачиваясь из стороны в сторону, как часовой маятник. Стройный, загорелый – хотя, наверное, это был естественный цвет его кожи, прямой нос, чувственные губы, черные, гладкие волосы до плеч и полностью расстегнутая рубашка, позволяющая рассмотреть его более детально. Он всегда пах цитрусами и грязный, неудачно словивший, в шуточной драке, кучку помета гиппогрифа в спину и чистый – запах Рождества пропитал его полностью.
- Отвали, Лестрейндж, или я сниму с нашего факультета еще не начисленные баллы. Я хочу спать и никуда… - в голове тут же всплыл голос Друэллы: «Мне бы хотелось, чтобы вы получше узнали друг друга, поверь, вскоре тебе это очень пригодится», - хотя знаешь, пожалуй, я могу посидеть с вами немного, ведь завтра суббота, а я все-таки староста, мало ли что вы захотите задумать без моего ведома.
Как оказалось, Белла проспала только скучную часть вечеринки, когда все еще стеснялись, жались друг от друга по диванам и старались побыстрее затуманить мозг алкоголем.
Сейчас же, пиршество находилось в самом разгаре, на полу валялись одинокие, пустые бутылки, музыка разбудила бы весь замок, если бы не заглушающие чары, предусмотрительно наложенные кем-то. В центре гостиной, на кожаном кресле сидел Люциус Малфой со шлюшкой Грингросс на коленях и страстно целуя ее. В диком восторге счастья, она так сильно лохматила его идеальные, белобрысые пряди, что на голове образовалось подобие гнезда, но его это мало заботило. Люциус уже предвкушал, что сегодня новая спальня старосты осветится восторженными криками оргазма пышногрудой слизеринки, поэтому все и прощал.
Не успев зайти в гостиную, Рудольфус тут же выхватил у кого – то початую бутылку огневиски, сделав из нее добротный глоток и на всякий случай еще один.
- Блэк, иди к нам, - противно пропищали Забини, - или ты уже забыла своих лучших подружек за несколько часов в отдельной комнате.
«Ага, тоже мне нашлись подружки…»
- Сейчас подойду, - любезно ответила она, обводя взглядом остальных и оставив мысли при себе.
Регулус и Рабастан, непонятно как сюда попавшие, отрывались по полной на воображаемом танцполе, хаотично подергивая руками и ногами, изредка улавливая такт музыки.
Кребб и Гойл, сильно пьяные и очень толстые, занимали собой весь диван, слева от камина, они о чем-то спорили и периодически прикладывались к бутылке, что делало их разговор все более бессвязным, а дружеские отношения грозили перерасти в драку. В принципе, все как обычно. Тут неожиданно кто – то из них пробасил.
- Малфой, оторвись от… что бы ты там не делал и покажи этому недоумку свою руку, и если потом он не извинится, за то, что назвал меня лжецом, клянусь, я “зааважу” его на месте, - это был Гойл.
Люциус деланно медленно отстранился от мягких губ, ссадил с колен высокомерную девушку и, поднявшись с кресла, не менее эффектно, чем в поезде, резко поднял рукав.
- Ну, что я тебе говорил, болван? – огромный кулак Гойла размашистым ударом встретился с носом Кребба, от чего тот повалился на бок и больше не вставал, но отнюдь не от боли, он просто уснул.
На мгновение в гостиной воцарилась тишина и лишь восхищенные или завистливые вздохи изредка слышались по сторонам, а затем понеслось…
- Можно посмотреть поближе?
- Это больно, когда Лорд вызывает тебя?
- Можно ее потрогать?
- Счастливый засранец, помоги получить такую же.
Незаметно тяжелая, мускулистая рука Руди легла на хрупкое плечо, а ухо обожгло от горячего дыхания.
- А если бы я имел такую же, ты бы обратила на меня внимание?
«Да что сегодня со всеми такое?»
- Рудольфус, я знаю тебя с детства, однажды мы даже купались голые, пока домовой эльф не сдал нас Сигнусу. Мне не нужны никакие метки, чтобы считать тебя другом.
- Я не о дружбе сейчас говорю, Беллс. Ты мне нравишься и мне бы хотелось…
- Отправляйся-ка ты спать, Лестрейндж. Добрых снов, увидимся за завтраком.
Она скинула с себя давящее запястье парня и стремительно направилась в спальню, пока он не придумал, что еще предложить ей на пьяную голову.
Укрывшись толстым, шерстяным одеялом, Белла немного поежилась, в холодной и сырой комнате подземелья стоял затхлый, ледяной воздух. Интересно, как живется в башне Гриффиндора? Наверняка там тепло и сухо, хорошо видно небо и поднимающееся утром солнце, о пробуждении которого, львы узнают первыми. Девушку не отпускало странное чувство, сродни зависти. Где – то в глубине души, на некоторое время, ей хотелось оказаться на месте гордого Люциуса, чтобы все восхищенные взгляды были обращены к ее руке, чтобы самый могущественный волшебник современности заметил Беллатрису Блэк и удостоил хотя бы взгляда, но это было так же нереально, как если бы завтра все Министерство выступило по радио с преданными речами Темному Лорду. Он отмечает только мужчин, женщины же, являются лишь прекрасным дополнением к его молчаливым Пожирателям смерти, устраивают банкеты по поводу удачных рейдов и глупо улыбаются, кивая головой, как это делают Друэлла или Эдвин Малфой.
Этой ночью ей снились странные сны. Живая змея обвивала руки, стягивала их в тугой узел, из которого больше не вырваться, но она даже и не пыталась освободиться. Рептилия была теплая, сильная, совершенно не страшная, пристально смотрящая ей в глаза и осмысленно шипящая, отдаленно напоминающее «Беллс».
Субботнее утро – прекрасное утро. Занятий нет, домашнего задания нет, зато есть куча свободного времени на подготовку к долгому году. Приняв душ, девушка разобрала свои вещи, переоделась в чистую школьную форму, приятно вдохнув воздух без ненавистного корсета и вышла в гостиную, собирая по пути растерянных первокурсников, все еще испуганно жавшихся к ней при виде привидений или говорящих портретов.
Чувствуя себя наседкой с внушительным выводком цыплят, она вошла в Большой зал, где добрая половина замка уже завтракала, указала им на места ближе к учительскому столу, а сама направилась вглубь, где виднелась белая голова второго старосты.
- Как спалось, Белла? – поинтересовался Малфой.
- Наверняка, не так мягко, как на пышной груди Грингросс, - буркнула она.
- А, ты сегодня не в духе? Понимаю, эти коротышки меня тоже успели достать. Интересно, сколько понадобиться времени, чтобы они от нас отстали?
- Даже не представляю.
- Эй, ребята, - за стол с разбегу запрыгнул возбужденный Лестрейндж, - слышали новость века? Я теперь новый капитан слизерина! Так-то, выкусите гриффиндорцы.
- Тоже мне новость века, - кисло протянул Рабастан, - тебя каждый год бланджером в голову с метлы вышибают, думаешь в этом, как капитана не посмеют?