Выключается все, кроме одного: бежать!
Я дергаю ручку, и о чудо! Дверь не заблокирована!
Я вываливаюсь из машины прямо в снег, и скатываюсь с насыпной обочины. Снега много, он искрится в свете автомобильных фар, и не пачкает мое платье.
Скатившись кубарем в начало леса, я скидываю неудобные шпильки-лодочки и сайгаком припускаюсь в чащу.
— Ибрагим! — слышу я негромкий, но властный приказ Харитонова.
Я без верхней одежды, платье тонкое, на улице минус. Белые кружевные чулки сразу же порвались без туфель.
Этот страшный человек Харитонова, Ибрагим уже рядом. Я слышу, как хрустят прошлогодние ветки под тяжестью его ботинок.
Платье узкое, мешает мне, ветки царапают нежную кожу ступней.
Мы с Ибрагимом в разных категориях. Разумеется, он и одет более подходяще для преследования, и по-мужски вынослив. А я… натыкаюсь на ветку, и с размаху валюсь на землю, прямо под его ботинки.
— Отпустите! — пытаюсь я с ним договориться, но у камня сострадания больше, чем у личного охранника моего мужа.
Ибрагим молча, будто не считает нужным вообще со мной разговаривать, не спеша надевает на руки кожаные перчатки.
Зачем⁈
Чтобы придушить меня и отпечатков пальцев ни осталось⁈
Один рывок, и Ибрагим дергает меня с земли. Скрутив руки, он молча несет меня в сторону дороги.
С ним бесполезно договариваться. С бесчувственной глыбой и то больше шансов, что тебя услышат.
Ибрагим возвращает меня обратно к автомобилям. Харитонов и его свита хмуро поглядывают на меня.
— Хм… не думал, что у Деснова такая резвая дочь. — усмехается Харитонов.
В его голосе хоть и слышится раздражение, но в глазах скрытое восхищение. Ему нравится мой бунт? Моя непокорность?
Я еле сдерживаю язык за зубами, чтобы не наговорить ему гадостей. Умом понимаю, что с таким как Харитонов, лучше молчать.
Он делает еле заметный знак своим людям, и все они как один разворачиваются ко мне спинами.
— Ибрагим! — кивает Харитонов сдерживающему меня охраннику.
Тот ловко в одно чудовищное усилие разрывает корсет на моем платье. Пышная юбка тянет ничем более не сдерживаемую ткань вниз, и я остаюсь в одном лишь нижнем белье в февральской стуже, окруженная пеной белоснежного кружева разорванного платья.
Отмечаю, что Ибрагим так же успел отвернуться. Он не посмел взглянуть на меня, оставшуюся в трусах и лифчике.
На мне остался лишь один весьма жадный и заинтересованный взгляд. Взгляд моего мужа. Все остальные мужчины покорно пялились в лес, не смея ослушаться приказа своего господина.
Харитонов тоже долго не мучает меня. Он подходит ко мне, на ходу расстегивая пиджак. Закутывает меня в него, будто в пальто, мигом защищая от посторонних взглядов.
— Ибрагим! — приказывает Харитонов.
Ибрагим поднимает разорванное платье, осматривает его. Кивает головой.
— Охренеть! — усмехается Харитонов…
И в это самое мгновение раздается оглушительный треск. Машины взлетают на воздух. Я не вижу этого, потому что Харитонов отталкивает меня в сторону, на землю, и рефлекторно накрывает меня собой.
Стекла, перекореженный металл, какие-то острые детали, огонь, все это летит прямо на нас, и ранит моего мужа. Он принимает весь удар на себя, накрывая меня собой полностью.
— Господин, ты как? Жив? — подползает к нам Ибрагим.
У него вся голова в крови. Он ранен. Люди Харитонова, раненные разной степени, начинают суетиться, звонить куда-то, громко орать и материться.
— Жив. — усмехается Константин. — Бляха, муха!
Наверно, он в состоянии аффекта, иначе я не могу объяснить его хорошее настроение, когда он был на волоске от гибели.
Он весь в крови. Белоснежная рубашка красная — хоть выжимай. На сильных руках он поднимается надо мной.
— Жива, невредима? — пристально смотрит на меня.
А я на него. И у меня голова кружится. И в ушах звенит. А еще, я понимаю, что если бы он не столкнул меня с обочины, и не накрыл собой, то…
— Девочка контужена. — говорит Ибрагиму.
— Сейчас, господин, наши люди уже в пути. Две минуты.
— Иди сюда! — муж приподнимает меня с земли, и прижимает к себе. — Как тебя зовут хоть?
— В…в….валентина… — почему-то заикаюсь я.
— Валя — Валя — Валентина… — пропевает Харитонов. — Это кто же нас так с тобой, а, Валентина?
Глава 5
ВАЛЕНТИНА
— Девочку сначала!
Низенький тщедушный дедушка в белом халате, больше похожий на безумного профессора, чем на врача, внимательно осматривает меня.