— Значит, ваша семья оказалась в затруднительном положении. Вы лишились дома и решили выдвинуть обвинение в адрес Рейфа?
— Я не оказалась бы здесь без достаточно веских оснований.
Уайверн скрестил руки на груди и с кажущейся небрежностью полуприсел на край секретера.
— Сколько вам лет? По виду вы совсем еще девчушка.
Она возмущенно выпрямилась.
— Не вижу, какое это может иметь значение. Я уже взрослая. Мне семнадцать, если хотите знать.
— Так много? Однако мне представляется, что большинство молодых особ вашего возраста безвылазно сидели бы дома, не решаясь выйти на улицу в одиночку, не говоря уже о том, чтобы разгуливать в мужском костюме и размахивать пистолетом.
— Вы сможете убедиться в том, что я не похожа на них.
Уголок его губ чуть приподнялся, а яркие синие глаза весело блеснули.
— Да, я уже начал это понимать.
У нее по спине снова пробежал холодок, словно он протянул руку и погладил ее. Это ощущение не имело ничего общего с опасностью, в которой она находилась, и целиком относилось на счет магнетизма этого человека. «Конечно, такого привлекательного мужчины я никогда в жизни не встречала. Но мне не должно быть до этого дела, — укорила она себя, — особенно сейчас, когда я пришла за отмщением. А его никак нельзя откладывать».
— А сейчас, мистер Уайверн, — сказала она, приняв решение действовать дальше, — если вы удовлетворили свое любопытство, то я советую вам сесть.
— Уайверн. Просто Уайверн.
— Прекрасно, Уайверн…
— Что до моего любопытства, — добавил он, — вы его только сильнее раздразнили. Вы даже не сказали мне своего имени.
— А зачем? — усмехнулась она.
Он наклонил голову.
— Ладно, как пожелаете. Так куда мне лучше сесть?
Немного удивившись его вопросу, она чуть поколебалась и немного расслабилась, указывая на выбранное для него кресло.
— В то кресло. Туда.
— Сюда? — переспросил он, протягивая руку.
Она нахмурилась, удивившись его странной глухоте.
— Да, сюда.
Стремительно рванувшись вперед, он схватил ее за запястье и дернул, заставив потерять равновесие. Она охнула, не успев отреагировать на его уловку прежде, чем он вырвал пистолет у нее из руки и тесно прижал к себе. В мгновение ока все кардинально переменилось: из пленившей она превратилась в пленницу.
— Ох! — вскрикнула она, извиваясь в его объятиях. — Отпустите меня!
Он только крепче прижал ее к себе.
— Полно же! Возьми себя в руки, девочка.
Она с силой наступила ему на ногу — и невольно вздрогнула от острой боли в подъеме.
— И это тоже прекрати, — приказал он сурово, хотя в глазах у него вспыхнули искры смешливой досады. — Ты только будешь себе вредить, поскольку я не собираюсь отпускать тебя, пока не сочту нужным. А если ты еще сама не поняла, то напомню, что я выше и сильнее, так что теперь ты полностью в моей власти.
Стиснув ее с такой силой, что она задохнулась, он отклонился назад и положил пистолет на крышку секретера, после чего развернулся и отвел ее на пару шагов в сторону — настолько далеко, чтобы у нее не осталось шансов вернуть оружие. Только после этого он разжал руки настолько, чтобы она снова смогла нормально дышать. Шумно вдохнув, она наполнила легкие воздухом — и из-за этого движения ее груди прижались к твердой стене его грудной клетки.
Опустив взгляд, он иронично выгнул бровь.
— Надо признать, что я должен согласиться с твоей оценкой.
— О чем это вы? — вопросила она сдавленным голосом.
— Что ты — взрослая. Он притянул ее к себе и провел ладонью по ее спине и бедру. — Ну, не совсем, конечно. Но у тебя уже все на месте. Тебе следовало бы все-таки назвать свое имя. Как принято у воспитанных людей.
Она снова попыталась высвободиться.
— Отпустите меня!
Он тихо рассмеялся.
— Хочешь, чтобы я прибег к веским доводам, чтобы получить от тебя ответ? — Его взгляд переместился на ее губы. — Ты увидишь, что я обладаю редким талантом убеждать.
— А ты убедишься, что я хорошо знакома с льстивыми речами обманщиков и мошенников. Сомневаюсь, чтобы твои усилия оказались успешными.
— Ты бросаешь мне вызов? Я люблю дуэли, особенно когда противницами бывают такие хорошенькие плутовки, как ты.
Не успела она опомниться, как его губы приникли к ее губам. Сначала она напрягала все силы, пытаясь высвободиться из его объятий, хотя и сознавая всю бесполезность своих попыток. Но даже пока она вырывалась, какой-то уголок ее сознания уже отметил пьянящее наслаждение, которое доставляли его губы. Дыхание, которое она едва успела выровнять, снова стало быстрым и учащенным.
И все же, собрав остатки решимости, она еще раз попыталась его оттолкнуть и высвободиться. Однако, к ее вящему ужасу, ее попытка только заставила его завести ей руки за спину, удерживая ее запястья одной рукой. После этого он медленно выгнул ее тело навстречу своему, так что оно целиком соприкасалось с ним. Ее соски со сладкой болью прижималась к его мощной груди.
Она едва успела понять, что с ней происходит, когда он наклонил голову так, что его поцелуй стал крепче и настойчивее, заставив ее ответить вопреки своей решимости сопротивляться. Хотя прежде ей приходилось избавляться от навязчивого и нежелательного внимания мужчин, ее впервые смог покорить один из них.
Ее впервые поцеловали.
И что это был за поцелуй! Она вынуждена была признаться себе, что не осталась равнодушной: ноги не слушались ее, словно обретя собственную волю. Ее разум мог заявлять, что она не желает этого — не хочет иметь дела с этим мужчиной… но ее тело решительно с этим не соглашалось. А когда он заставил ее губы раскрыться, по ее позвоночнику пробежала дрожь.
Кончиком языка он чуть трогал ее губы, отчего ее сердце забилось с отчаянной скоростью. Потрясенная почти ошеломляющей чувственностью этого поцелуя, она позволила ему продолжаться, позволила его языку ворваться ей в рот и начать нежную игру с таким умением, что у нее невольно вырвался стон.
И тут поцелуй оборвался столь же неожиданно, как и начался. Подняв голову, Уайверн заглянул ей в глаза. Его глаза горели — и он потупил взгляд, словно тоже пытался прийти в себя от неожиданного избытка наслаждения. Однако не отпустил ее, не забывшись настолько, чтобы позабыть причину, по которой она оказалась в его объятиях.
— С тебя хватит, — спросил он резко, — или попробовать еще раз?
Прочтя на его лице вызов и предвкушение — словно он прекрасно знал, что добьется своего вне зависимости от ее ответа, — она решила, что благоразумнее будет уступить его требованию.
— Габриэла, — прошептала она. — Меня зовут Габриэла. На его губах появилась улыбка.
— Это имя тебе идет. Очень приятно познакомиться… — сделав паузу, он двинулся так, чтобы их тела потерлись друг о друга, — Габриэла.
Она чуть не задохнулась, а по коже ее пробежала дрожь, похожая на электрические искры.
Чуть ослабив сжимавшие ее руки, он разъединил их тела.
— Итак, — лениво поинтересовался он, — что мне с тобой делать?
В это мгновение за дверью раздались шаги — и в комнату вошел Рейф Пендрагон.
— Извини, что заставил тебя ждать, — сказал он. — Мне передали записку от Джулианны, и я захотел сразу ей ответить, несмотря на поздний час. Так ты нашел книгу, о которой… — Что бы он ни собирался спросить, его фраза оборвалась, как только его взгляд упал на девушку. — Господи, кто это?
— Это, — объявил Уайверн, — Габриэла, и, судя потому, что она мне рассказала, она явилась сюда сегодня с целью пристрелить тебя. Как видишь, я забрал у нее оружие. Пистолет лежит там, на секретере.
— Как странно. — Пендрагон подошел к ним ближе. — Как ты попала сюда?
Уайверн кивнул.
— Похоже, во время обеда. Казалось бы, ты уже должен был бы знать, что окна не следует оставлять незапертыми.
— Ошибаетесь, — вмешалась она, снова попытавшись высвободиться из неумолимой хватки Уайверна. — Я открыла замок отмычкой. И не хочу, чтобы обо мне говорили в безличной форме — так, будто меня здесь нет!
— Что же я натворил, мисс, чтобы заставить вас желать мне зла?