И хуже всего, что он не понимал: раздражало его это или всё же восхищало?
Глава 6. Роман
— Боюсь, это непосильная задача, — выдохнула Скворцова, когда собранные со стула цветные маркеры не поместились в руке и разлетелись по полу.
— Марина Вячеславна, — ворвалась в этот момент в кабинет одна из сотрудниц и запоздало извинившись, стала что-то усердно шептать про кровлю, стеклянные купола, температуру, усиление перекрытий, дополнительное оборудование.
Роман из вежливости, чтобы не подслушивать, занял себя тем, что всё же собрал несчастные фломастеры и сложил на стол, невольно улыбаясь тому, как Дианка на руках у Скворцовой, раскрыв рот, внимала словам взволнованной женщины. Внимательней самой Скворцовой.
— В общем, разделяю ваше разочарование, что вы проделали такой путь зря, — проводив подчинённую, вернулась к Гомельскому владелица «West-East». — Но мне сейчас срочно нужно подняться на крышу. А там, для ребёнка не лучшее место, поэтому, думаю, разговор придётся перенести.
И Роман хотел было возразить, но не смог, буквально потеряв дар речи.
Нет, не от того, что она всё же сказала «разговор перенести», а не «закончен, и прошу меня не беспокоить», значит, шанс есть. А от того, как она обняла Дианку. Словно отдавала ему самое дорогое сокровище в мире. Закрыв глаза, прижалась губами к её кучерявой макушке. И в глазах, кажется, даже блеснули непрошенные слёзы, когда с рук на руки она передала отцу девочку и поторопилась отвернуться.
«Это личное. Это же что-то глубоко, трагически личное — такое отношение к ребёнку», — не на шутку заинтересовался Роман.
И в диком желании проникнуть за кулисы жизни этой необычной женщины, он совершил, наверно, самый странный поступок на сегодня.
— Могу я позволить себе вас пригласить? — выпалил он неожиданно даже для себя. И уточнил: — Раз уж на вашей территории поговорить нам так и не удалось.
— Вряд ли вам удастся затащить меня на свою, — улыбнулась Марина, сглаживая неловкость, а то это «пригласить» вышло чересчур лично.
— А если вовсе не для того, чтобы решать деловые вопросы? Просто для знакомства, — и снова поспешно добавил: — Исключительно дружеского. На событие, которое никак не связано с бизнесом, но обещает быть интересным, — словно резко забыв, что Скворцова не общается ни по каким другим вопросам, кроме рабочих, ломился он напролом.
— Звучит заманчиво, — покрутила она в руках один из фломастеров. — А ещё интригующе. И что же это за мероприятие?
— День рождения дочери, — удобнее устраивая на руке, заглянул Роман в лицо своей девочки, до сих пор сжимающей в руке подаренные бусики. — Да, Диан? Пригласим Марину Вячеславовну?
— Но я же не член вашей семьи, — неожиданно испуганно посмотрела на него Скворцова.
— Уверяю вас, большая половина гостей, что там будет, не члены нашей семьи. Так что вряд ли вы будете чувствовать себя неловко.
— А ваша жена? — произнесла она и улыбнулась, когда, словно застуканный на месте преступления, а точнее, вспомнив, что с ним была жена, Роман поспешно оглянулся. — Ваша жена не будет против?
— Со своей женой я точно это улажу, — довольный тем, что ему удалось заинтересовать мадам Гешефтсфюрер, широко улыбнулся Роман. И Дианка вдруг тоже радостно заверещала, довольно запрыгала у него на руках. И не оставила Марине Вячеславовне шансов отказаться.
— Хорошо, — мелко закивала та, соглашаясь.
— Тогда я пришлю приглашение?
А когда Скворцова снова кивнула, про себя подумал: и машину пришлю, чтобы уже наверняка.
И, словно застыв на этой мысли, принялся разглядывать странную, не вписывающуюся ни в какие представления о богатых уверенных в себе бизнес-стерв, женщину.
Нет, не оценивающе, не нахально, не по старой мужской фронтовой привычке — вызывающе, а скорее с бесцеремонной откровенностью учёного, впервые увидевшего нечто настолько поразительное, что он и не заметил, что это — лицо женщины. Пристально изучал мелкие неровности кожи. Досконально исследовал остроту скул. Скрупулёзно пересчитывал морщинки в уголках век. И так тщательно пытался дать название серому цвету её глаз, словно совершил открытие в живописи и хотел его себе присвоить. Пасмурный? Грозовой? С сединой? Твидовый? У него как раз был такой пиджак: тёплый, мягкий, из натуральной шерсти тонкорунного мериноса, именно такого оттенка мокрой дорожной пыли.