Его дочери осталось быть от силы пару-тройку дней.
"Ну чо, бальшие ухи, нашел Кырдык твою беспутную. Ниудивитильно, шо ее никто в жены не берет. Кожа бледная, рожа страшная, сама огромная ростом, сиськи, правда, норм, но максимум на троечку из десяти, бальшие ухи. Я бы ее разве шо пятой женой взял."
Вместо злости и ненависти, вместо очередной вспышки ярости только спокойная, размеренная серия образов, столь же печальная, сколь и грустная. Отец не хотел тратить свои силы на наглого гоблина и его то ли издевки, то ли искреннюю грубость. Он просто хотел попрощаться с умирающей, отдать последнюю дань памяти той, кем она была и кем быть перестанет.
"Оставь меня. Я не желаю ссоры, не желаю обид и оскорблений. Просто оставь меня... прошу о том."
Эльфы редко бывают искренни, даже друг с другом. Я давно понял этот момент, еще когда спасал мелкого пи*дюка в лагере работорговцев, но вот сейчас он был искренним. Ему плевать было на то, что за его спиной стоят те, кто лихорадочно считывает координаты этого места и пытаются выжать как можно больше из открывшихся им видений. Ему плевать на то, что логика говорит о необходимости выжать из меня как можно больше информации, а после прибить за нанесенные оскорбления.
Он просто хочет попрощаться.
Костик, ну вот нахера?
Хотя да, этот вопрос я уже задавал.
Ответа, правда, как не было, так и нет.
Зеркало - проводник.
Я - Греза.
Моя воля - реальность.
Огромный фрагмент резерва и моя сила не просто врывается в наблюдаемую мною залу, но еще и заменяет часть той реальности собой. Эльфийка мгновенно отключается, просто засыпая, словно услышав очередной триггер из уст рабоманта. А я начинаю работать по-настоящему, похоже, явно желая проблем на жопу. Типичненько.
Рабомант встает со своего кресла, аккуратно оттолкнув сосущую ему рабыню и подходит ко спящей. Ну да, товар штучный и дорогой, а если у нее рандомно триггеры срабатывают, то полной оплаты за свои труды ему не видать никогда в жизни. Эльфийка спит, но зрачки ее глаз метаются за прикрытыми веками, словно ей снится кошмар, или очередной сеанс интенсивного обучения. Но ведь сейчас воздействия на нее не оказывают, верно?
Рабомант молча склоняется над своей жертвой, над очередным строптивым, но прекрасным и невероятно увлекательным куском мяса, которым для него была каждая из обученных сопротивлению ушастых сучек. Взгляд его зацепляется за собственное отражение в зеркале и он тут же застывает, не в силах даже глазом моргнуть.
А потом приходит настоящая боль.
Первым, что сделала эльфийка, открыв глаза, в которых снова пылал спокойный пламень собранной ярости, что горел там первые дни после пленения, оказался молниеносный удар ребром ладони в трахею рабоманта, резко переходящий в захват и тихий хруст ломаемых позвонков. Отбросив труп в сторону, она заполошно оглядывается вокруг и тут же начинает блевать дальше, чем видит - воспоминания-то ей никто не стирал, да и само последствие резкого отката личности назад здоровья не прибавило. Тошнит ее больше от последнего, хотя омерзение от своих поступков под влиянием рабоманта тоже имеется.
Она не знает, что ее спасло.
Но вложенная в саму ее суть типичная для эльфа установка "беги или сражайся" заставляет прийти в себя и начать вооружаться. Все так же лыбящаяся рабыня получает милосердный тычок в затылок, обрывающей ее жизнь годами позже того, как умер ее разум. Жаль, она была хорошенькой: смуглокожая брюнетка с шикарной задницей и просто таки восхитительными губками - явно не зря ее отсосы так ценил один не слишком везучий рабомант.
Несколько движений на то, чтобы придать своей одежде хоть какое-то приличие... или хотя бы грудь спрятать. Взять в руки десертный нож и вилку, которыми рабомант изволил кушать, пропустив по ним немного разрядов молний - классовые навыки работают. Короткая разминка, дающая нагрузку немного застоявшимся суставам и позволяющая привыкнуть к новому балансу, сменившемуся из-за выросшей на пару размеров груди. Легкое раздражение на сам факт любви короткоухих к огромным грудям, какие они "подарили" и ей тоже.