В глазах все та же усталость, все та же тупая ненависть ко всем, кто имел наглость не разделить с ним его судьбу. В единственной рабочей руке был сжат призрачный кнут, от которого несло настолько лютой агонией, что простой человек мог умереть, всего лишь посмотрев на это оружие слишком внимательно. Легендарный артефакт, который я точно не стану брать в качестве трофея, какие бы там выкрутасы не творила моя персональная аватара жадности.
Они молчат.
Молчу и я.
Это спектра можно было злить и терзать словами да насмешками, согревая себя пламенем чужого возмущения и лютой ненависти. Они не поведутся на насмешки, не устрашатся угроз и не остановятся от проникновенных речей. Слишком глубока их ненависть, слишком всеобъемлюща их усталость, слишком... слишком поздно пришел сюда Герой. Пришел тогда, когда его появление не решает уже ничего.
Продолжат они свое существование или падут от моей руки - для них это уже давно ничего не значит, давно забыты ими даже те осколки чувств, что доступны неживым. Остались лишь образы, да шепот древних молитв, под которые эти камни обагрились кровью. Им уже все равно.
Им, не мне.
На черных губах укрытого Эгидой тела расцветает злая улыбка, выходя за пределы отведенные природой, словно у меня самого разрезана пасть, что после была сшита обратно. Глаза мои так же черны, потеряв даже намек на зрачок и радужку - всего лишь провалы в саму Тень, из которой на реальность глядит ее Повелитель.
Мне холодно.
Мне больно пребывать в таком состоянии, но разум остается крепким и острым, словно давно заготовленное лезвие. Сегодня я не собираюсь терять контроль, не собираюсь отдавать бой на откуп Твари в обличие моем. Это сражение я завершу сам, выплатив долг, оставленный не мною и не для меня. Окончив наконец-то одну из давно забытых всеми историй.
Просто потому, что кто-то же должен этим заниматься.
Заканчивать истории.
Первую скрипку сыграли вложенные в нежить боевые алгоритмы, когда двое фантомов резко и без предупреждения завыли, намекая на свое родство с баньши. Вой это не просто звук, хотя и его одного хватило бы для убийства, но он еще и наполнен Смертью по самый край. Вместе с этим криком она и приходит в реальность, этот крик стал якорем для нее, якорем за который цепляет и уносит всех тех, кто услышал Извечный Вопль.
Эгида задрожала, принимая на себя удар, наверняка начав делать мое тело все более темным, пока темно-серые цвета не сменятся чисто черным. К счастью, в крике этом нет силы достаточной, чтобы продавить мифическую защиту, а потому нагрузка не превышает приемлемую. В отличие от размашистого, но пугающе быстрого удара плети, несущего боль даже мне самому. Эгида может отразить и это, но потребует за то форсирования накачки и принятия Формы Тени, что не самым лучшим образом скажется на моем характере.
Вместо сложного пути использую шаги, сразу же ныряя на глубокие слои, куда так просто не достать ни взору нежити, ни ударам их умений, тут же выпрыгивая в реальность, но уже в стороне от окружившей меня троицы. Использую заранее заготовленный именно для этого места козырь, швыряя в ближайшего ко мне Фантома шарообразный флакон с очень неприятным содержимым. Эссенция серебра, наполненная очищением и покоем, надежно сокрыта во внебытийности, отчего ее удар внезапен и страшен.
Фантома словно засовывает в миксер и поливает кислотой одновременно, полностью выводя из боеспособного состояния. Прилетевший следом флакон с магическим негатором высшей пробы и концентрации довершает дело, превращая его призрачное тело в облако некроплазмы, которое начинает медленно оседать на холодный камень. И все же что-то мне в этом зрелище не нравится.
Слишком просто.
Останки павшего еще не успели начать оседать оземь, как на меня несется его собрат, в чьих руках сжат призрачный клинок, сияющий нестерпимым любой живности могильным светом. Как-то эти парни выглядят покруче обычных эпиков, причем значительно круче. Клинок оказываеться встречен теневой плетью, что отводит его в сторону, в то время как вторая рука выпускает длинный и острый штырь из концентрированной Тени, пробивая лицо... иллюзии.