- Разумеется, воздействую, человек. - Ответила она, поправив подол все того же закрытого платья, в каком зашла в Палаты. - Странно было бы, действуй я иначе.
- Не лги мне, я... Подожди, что? - Теперь ярость все еще пылает, но уже слишком тускло, слишком вымучено, словно он и сам не верит в то, что его слова что-то решат. - Ты даже не скрываешь?
- Говори со мною вежливее, раз уж мы подняли эту тему. - Она даже не обратила внимания на вспышку собеседника. - Вроде бы это означает признак уважения, верно. И да, я влияла на тебя с самого первого дня, просто ты этого не заметил. И сейчас я снова погружу тебя в транс, позволив просмотреть очередной сон с моим участием. После чего ты проснешься без лишних воспоминаний и снова подымешь эту тему. Уже в третий раз.
- Тварь! - Только и сказал он, рывком пытаясь ударить ее сложенной лодочкой ладонью, надеясь перебить горло.
Но стоило ему только принять боевую позицию, как вся его ярость была улетучена одним лишь изящным жестом руки, из-за которого в его глазах блеснул инкрустированный драгоценными камнями браслет. Следом за выводящей из равновесия демонстрацией последовала лаконичная команда.
- Спи, человек.
- Ты... вы и так знаете, что я собираюсь сказать! - Это была все та же злость, но уже не загнанная и не вымученная, а отчаянная, на последних силах, что понимали оба собеседника. - Уверен, что это я говорил уже не раз. Я... я просто не могу даже попытаться проверить свой разум! Просто засыпаю каждый раз, когда начинаю первые циклы дыхания! Вы! Будь ты проклята...
Последняя фраза слишком чувственна, слишком иначе сказана, чтобы поверить в то, что он действительно желает проклясть ее, действительно хочет ее гибели.
- Разумеется, я знаю, что ты хочешь сказать. - Согласилась она почти ласково, словно говоря с глупым котенком, а не разумным существом. - И, да, мы говорим об этом уже не впервые. Но чего ты ждал? Разве не наслаждался телами моих сестер, что уже многие века считаются самыми статусными наложницами? Разве не сотворил бы со мною то же самое, что и я с тобой, только в гораздо более грубой манере, даже не пытаясь сохранить мою личность? Так с чего ты испытываешь обиду за то, что я не собираюсь отвечать на вызванные в тебе чувства взаимностью? Для меня ты, как и любой другой человек, лишь опасный зверь, которого я боюсь всем своим сердцем. Да-да, именно так, и не стоит меня разубеждать в обоснованности страха моего, ведь мы оба понимаем, что вы не желаете мне зла лишь из-за моего влияния.
- Тогда почему? Почему вы не закончите это? Зачем, во имя Солнца? - Вот теперь в его голосе уже не осталось борьбы, чего она и ждала с самого начала.
- Конечно, я могу полностью сломать тебя прямо сейчас. Несколько часов и воли в тебе станет даже меньше чем в том огарке, что остался от любимой игрушки твоего старшего брата. Но, видишь ли, мне не нужны твои страдания, совсем не нужны. Я желаю показать тебе неправильность твоих мыслей и суждений, заставить тебя быть не безмозглым телом, но исправить часть того горя, что причинили нам твои предки. Только и всего.
- Вы заставили меня желать вас! - Ярость, почти угасшая, вновь вспыхнула с новой силой, заставляя кровь пылать, а сердце биться еще чаще. - Желать больше всего на свете! Вы могли сделать иначе!
- Виной ли мне, что людская похоть самый простой инструмент влияния? - Только и спросила Эллариниаль, даже не испытав намека на смущение. - Да, я заставила вас мечтать обо мне, но, опять же, чем я отличаюсь от ваших мастеров клетей?
Тишина была ей ответом.
- Посмотрите мне в глаза, сосчитайте до шести и усните, о Принц, ведь нам еще осталось слишком много работы. - Впервые за все время его обработки в голосе ее слышно искреннее презрение, что ранит куда больше равнодушия и ярости. Просто потому, что оно слишком уж справедливо.
- Вы серьезно? - Только и протянул Ансарг, чье сознание с каждым часом опутывали все сильнее и сильнее. - Вот прямо-таки совсем серьезно? Даже без ваших приказов?
Он уже перестал даже пытаться сопротивляться, отдаваясь навеянным снам, самостоятельно ныряя в каждую индукцию, что на него накладывала его личная аватара возмездия в лице перворожденной твари, которую он даже ненавидеть больше не мог. Полные самых откровенных образов сны сменялись длительными беседами, о которых он помнил только то, что они были, а следом за ними приходили целые пласты похороненных воспоминаний, навеянных иллюзий и мечтаний.
- Разумеется, я серьезна. - Ответили ему. - Разве я хоть раз за время нашего общения шутила? Похоть и удовольствие, в твоем случае, - самые действенные методы закрепления позитивного опыта. Ты прогрессируешь практически в идеальном темпе, так что поощрение просто логично в этой ситуации. Или ты против?