Старик потел, старик дышал хрипло и часто, но он стоял все так же крепко, а ритуальные линии сияли могильным светом, свидетельствуя о высокой концентрации и предельном контроле над сражением. Если у него и был предел, за которым ошибки начнут падать одна за другой, то этот предел был еще очень далек. Ситуаций хуже этой в жизни некроманта, пожалуй, не случалось, но он очень хотел иметь право в будущем говорить что-то вроде "у меня бывало и опасней", вспоминая именно эту ночь. А для этого нужно было только выжить, отразить атаку - каким бы сильным не являлся Ткач, но он тоже тратит свою мощь, причем намного обильнее, чем некромант.
Ткачу нужно не просто поддерживать и напитывать силой своих миньонов, но еще и давить на барьеры, подпитывать блокировку и тщательно контролировать свою свору. Ткач справлялся, казалось, даже играючи, но у всего есть предел. Если Каспиан не сможет отразить этот натиск на своей земле, на подготовленной площадке и с целой немертвой армией под боком, то он не сможет отразить его нигде и никогда. А потому сцепи зубы, некромант, сцепи и колдуй, управляй и мертви, как делал это всегда.
Нежить падала одна за другой, но большей частью это была низшая нежить, тут же восполняемая. Стоило только очередному мертвяку перестать быть, как по ведущим под землю лестницам подымались новые, а оставшиеся боеспособными группы перестраивались, встраивая новоприбывших в свой контур. В воздухе летали сонмы призраков, духов и привидений, опасаясь, однако, подниматься слишком высоко вверх. Возле пропитанной некросом земли они еще могли поддерживать материальную нежить, но в воздухе прочно властвовали порожденные Грезой твари.
Внешние барьеры тоже не имели даже секунды продыху, ведь зеркальное озеро продолжало выплевывать комки структурированной во что-то очень неприятное энергии, давя и продавливая защиту на самом особняке. И это с дистанции в пять километров! Плевки эти выглядели комками нитей и стремились они опоясать купол барьера, проникнуть под него, сшить его с собою, отдав контроль над ним хозяину нитей. Барьер же огрызался потоками некроса, просто выжигая все посторонние элементы, но это требовало новой порции сил. Имение уже давно превратилось в могильник, черпать силы из которого одно удовольствие, но даже у подобного источника могущества есть дно. Рано или поздно, но накопители иссякнут, земля станет просто землей и тогда удары Ткача уже достигнут цели.
Среди тварей тоже наблюдались потери - не меньше десятка визжащих и рыдающих сущностей были развоплощены, пусть даже их основы и смогли сбежать куда-то по созданной их владыкой связи. Регулярно активировались многочисленные ритуальные комплексы и магические мины, раня и отгоняя врага... а иногда и уничтожая его с гарантией. Но размен все равно выходил слишком неприятный, пусть даже среди настоящей элиты его войска потери были терпимыми, пусть даже не вся элита еще успела вступить в бой.
Сражение продолжалось.
Каспиан не давал себе такой роскоши, как возможность недооценивать противника. Пусть тот и вовсю пользовался превосходством в грубой силе, но он был ничуть не менее хитрым и искусным, чем сам Каспиан. Даже более, наверное. Просто сейчас ему было выгодно не хитрить, рискуя раскрытием хитрости, а банально давить силой, побеждая более слабого и загнанного в угол противника.
Маг не мог винить себя за то, что расслабился, ведь он и не расслаблялся. Не мог он упрекнуть себя в недостаточной внимательности, просто потому, что заметить что-то было не в его силах и возможностях. Но даже знай он о задумке Ткача, то помешать ей он бы не смог, ибо попытка помешать стоила бы даже больше, чем бездействие.
Уничтоженные в начале сражения пять поющих дев были не только диверсантами, вернее, они не только пели. Они еще и оставили что-то, что можно было использовать потом. Основной удар тварей был направлен на участок, ведущий прямиком к воротам, оттого и павшей нежити там было больше всего. Трупы оттаскивать было попросту некогда, хоть они временами и мешались, замедляя еще функционирующих мертвецов. Трупы оказались не трупами, но заложенными минами. Оставленное поющими девами, чем бы оно ни было, служило активатором мин.
В один миг, на ткани пространства словно появился огромный раскол и слом. Будто трещина на гигантском зеркале, будто окно в чей-то кошмарный сон. Вся попавшая под удар нежить туда и ухнула, вместе со стационарными защитами и якорями для общих барьеров. Хороший купол, конечно, от выбывания одного-двух якорей не рухнет, но и приятного тут мало. А беды все множились и множились, как грибы после теплого дождя.