Я кладу пистолет на полку в гигантской гардеробной. Кажется, что одна сторона уже полностью расчищена для меня. Мои пальцы скользят по ряду одежды Ника, пока я не нахожу рубашку, которая мне нравится. Это простая белая рубашка на пуговицах. Я подношу ее к носу, чтобы почувствовать, не пахнет ли она духами моего мужа. Да. Это успокаивает меня, и я надеваю ее через голову, прежде чем схватить пистолет и направиться обратно в спальню. Затем нахожу свои трусики на полу. Я хватаю их, когда захожу в ванную, чтобы попытаться привести себя в более-менее презентабельный вид, прежде чем отправиться бродить по своему новому дому.
Я стучу в дверь, прежде чем открыть ее, зная, что там двое мужчин, охраняющих ее ценой своей жизни.
— Я открываю дверь, — говорю я им, распахивая ее. Один охранник поворачивается ко мне лицом, пока другой продолжает наблюдать за коридором. Охранник окидывает меня взглядом, а затем переводит его на мое лицо. И тут я понимаю, что у меня не хватает смелости ходить в рубашке Ника на глазах у его людей.
— Вам что-то нужно, миссис Давинчи? — его взгляд больше даже не направлен на меня, а сосредоточен на чем-то позади меня.
— Нет. Я сейчас вернусь, — говорю я, отступая назад и закрывая дверь у него перед носом. Мои щеки горят от смущения, когда я возвращаюсь к шкафу, чтобы попытаться найти спортивные штаны или что-нибудь из одежды. Я надеюсь, что у моего нового мужа есть что-нибудь из обычной одежды. Ник Давинчи не похож на человека, который носит повседневную одежду. Он выглядит так, словно рожден для костюма. Так что я не очень надеюсь, что найду что-нибудь полезное, но все равно проверяю. Безуспешно. Я смотрю в зеркало. Рубашка почти достает мне до колен. По сути, это платье. Вот в чем я убеждаю себя, прежде чем решаю послать все к черту.
Я снова открываю дверь. Они оба бросают взгляды в мою сторону, прежде чем снова сосредоточиться на коридоре. Полагаю, я должна быть невидима для них? Им приказано отдать за меня свои жизни, но не смотреть на меня? Я почти смеюсь над тем, как нелепо звучат эти приказы. Так что, думаю, в конце концов, не имеет значения, что на мне надето.
— Мой брат? — спрашиваю я, надеясь, что у кого-нибудь из них есть информация о том, где он находится.
— Я найду его для вас, миссис Давинчи, — говорит тот, что справа.
— А-а. Спасибо? — не хочу, чтобы это прозвучало как вопрос, но мне потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к тому, как мужчины относятся ко мне здесь. Это так отличается от того, к чему я привыкла. В этом доме уважают женщин.
— Все, что Вам нужно. — Он кивает, доставая свой телефон. Мне тоже нужен такой.
— София, ты не проголодалась? — я поворачиваюсь и вижу Карлотту, стоящую в конце коридора. — Пойдем, я приготовлю тебе что-нибудь поесть. Скоро у тебя внутри будет Давинчи, и тебе нужно будет набрать вес.
Ну, час назад у меня внутри был Давинчи, но... О, она имеет в виду ребенка. Мои щеки горят.
Я прижимаю руку к животу.
— Ты думаешь... — мои глаза округляются. Почему я об этом не подумала? Это все, о чем я беспокоилась раньше. И позаботилась о том, чтобы уберечься от беременности, когда выходила замуж за Антонио. Я забыла о своих таблетках, как только Ник добрался до меня. В свое оправдание скажу, что у меня не было времени собрать какие-либо вещи, прежде чем Ник увез меня. Мне нужно будет купить еще. Я уверена, что если я позвоню Марко, он доставит их мне через час, если я попрошу его об этом. Но, может быть, они мне не нужны. Может быть, я хочу, чтобы во мне жила частичка Ника. Это опрометчиво, внезапно и неожиданно, но да, я хочу создать с ним семью.
— Да, ребенок. — Я поднимаю глаза и вижу, что передо мной стоит Карлотта. Она нежно обхватывает мое лицо одной рукой. Это материнское прикосновение, мягкое и ласковое. — Ты наполнишь этот большой дом смехом и любовью. Это уже началось. — Она решительно кивает, ее лицо становится серьезным. — Давинчи закончит эту войну сегодня вечером. Он знает, что поставлено на карту. — Ее глаза встречаются с моими, заверяя меня, что Ник вернется ко мне домой. — Хватит разговоров о войне. Нам нужно поесть. — Она уверенным шагом поворачивается и идет по коридору. Не совсем хорошо ориентируясь в своем новом доме, я следую за ней.
Она показывает мне на что-то, по ходу дела устраивая небольшую экскурсию. Я не упускаю из виду, сколько раз она говорит: «А это могла бы быть детская комната». Она похожа на бабушку, мечтающую о внуках. Я улыбаюсь и слушаю все, что она хочет мне сказать. Если кто-то и знает об этом доме больше, чем Ник, то это Карлотта.
— Марко! — кричу я, когда вхожу на кухню и вижу, как он ходит взад-вперед. Я подбегаю к нему.
— Где ты это взяла? — спрашивает он. И пытается отобрать пистолет, который я все еще держу в руке. Ни Карлотта, ни двое охранников ни словом не обмолвились о том, что он у меня есть. Я отдергиваю руку.
— Мне его дал мой муж.
Марко сжимает челюсть. Он хочет что-то сказать о пистолете, но не говорит. Я надеюсь, это потому, что он уважает решение Ника дать мне пистолет, а не собирается подвергать его сомнению.
— Будь осторожна с этой штукой, Софи, — говорит он, прежде чем сесть за стойку. — Ты же не проходила никакой подготовки.
— Это опасно, верно? — я указываю на рукоятку.
Он морщит нос и качает головой, когда я закатываю глаза.
— О, Софи.
Я поворачиваюсь и смотрю на большую кухню. Она элегантная и современная, с гладкими мраморными столешницами. Я подхожу, сажусь на табурет рядом с Марко и кладу пистолет на столешницу. Затем провожу пальцем по бело-серому мрамору, мечтая о том, как маленькие Давинчи будут бегать по этому месту. Кухня может стать неотъемлемой частью нашей жизни. Здесь собираются семьи. Я хочу, чтобы у нас с Ником было так же.
— Ты счастлива, Софи? — слова брата отвлекают меня от моих мыслей.
— Счастливее, чем я когда-либо думала, что это возможно. Я люблю его, Марко. Знаю, это кажется спонтанным, но я чувствую это всей душой. Это не похоже на сделку, на то, что меня продают. Не так, как с Антонио. С Ником это больше похоже на соглашение, на клятву, которая на самом деле что-то значит.
Мой брат смотрит мне в глаза, затем надолго опускает взгляд, как будто переваривает то, что я только что сказала. Через некоторое время он кивает головой в знак согласия.
— Итак, ты собираешься рассказать мне, почему бродил тут? — спрашиваю я, когда Карлотта начинает разогревать еду.
— Ник не позволил мне пойти с ними, — признается он, и это заставляет меня любить своего мужа еще больше.
— Ты хотел пойти? — я легонько толкаю его локтем. — Сражаться за Давинчи?
Он пожимает плечами.
— Ты — моя семья. И если ты выбираешь Давинчи, — он сжимает мою руку, — то и я тоже.
— Манджа, — говорит Карлотта, расставляя блюда на столе. Напряжение в Марко немного спадает, когда у него урчит в животе.
Мы приступаем к трапезе с наслаждением. Карлотта приготовила простую буррату, и мы поглощаем ее так, словно никогда раньше не видели такой вкуснятины, как моцарелла.