Как легко он читает мои мысли. Когда-то это напугало бы меня, но не в случае с Ником. Мне нравится, что за такое короткое время он уже так хорошо меня узнал. Я люблю его. И кладу руки ему на грудь.
— Я принимаю противозачаточные, — признаюсь я. Не уверена, как он это воспримет.
Кажется, он затаил дыхание.
— Но больше нет?
Я отрицательно качаю головой.
— С тех пор, как уехала. — Я замолкаю, не желая называть место, где я когда-то жила, домом. — Оттуда.
— Ты хочешь вернуться к ним?
Я чувствую, как напрягается его тело под моими пальцами.
— Нет.
Он расслабляется под моей хваткой.
Я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Я люблю тебя. — Не имеет значения, сколько времени я знаю этого мужчину, он был готов дать мне то, чего не хотел в тот момент. Я знаю, если бы я сказала ему «да», он бы принес таблетки. Возможно, ему было бы неприятно это делать, но ради меня он бы это сделал. Он действительно мой король.
— Я тоже люблю тебя, жена. — Он наклоняется и крепко целует меня. Когда Ник отстраняется, то прижимается своим лбом к моему. Я провожу руками по его широкой обнаженной спине.
— Я принимала их только потому, что...
— Потому что моя королева не только умна, но и коварна, — заканчивает он за меня, прежде чем запечатлеть еще один поцелуй на моих губах. — Ты знала, что принадлежишь другому, и не подарила бы такому мужчине, как Антонио, ребенка.
— Но ради тебя я отдала бы все.
Он улыбается, и я уверена, это редкость для такого мужчины. У меня внутри все тает.
Я пытаюсь притянуть его к себе, желая, чтобы он отнес меня обратно в нашу постель.
— Ты искушаешь меня, жена. — Он поднимает меня со стойки. — Давай оденемся и закончим с этим после дела. Тогда я буду в твоем распоряжении. — Он игриво подмигивает мне, что не помогает остудить мое влечение к нему. Особенно когда он показывает мне свою игривую сторону, но я знаю, что он прав. Нам нужно закончить защищать будущее наших семей, прежде чем я смогу сохранить это и все, что связано с Ником, до конца наших дней. Если мы хотим расти как семья, то должны ликвидировать последствия этой войны.
— Этого пока хватит? — спрашивает он, забирая одежду, которую приносит для меня. — Мы купим тебе еще. У меня такое чувство, что тебе не нужно то, что было от Лоренцо.
— Нет. — Это правда. — У меня есть несколько вещей, которые я хочу забрать оттуда. Вещи, которые принадлежали моей матери. Они уже упакованы.
— Я принесу их тебе. — Он еще раз целует меня, прежде чем повернуться, чтобы уйти. Я не могу не смотреть ему вслед. Даже обнаженный, он шагает с превосходной уверенностью. От него исходит сила. Я не могу поверить, что моя семья вообще пыталась бросить ему вызов. Это означает смерть. Они должны были это знать.
Я беру одежду, натягиваю нижнее белье, прежде чем надеть широкие белые брюки, которые сочетаются с розовым кружевным топом в виде лепестков. Интересно, ходила ли Карлотта за этим для меня. Это красиво и больше в моем стиле. А еще заставляет меня вспомнить те времена, когда я заполняла свои дневники и блоги последними тенденциями стиля.
Ник подходит ко мне сзади, когда я смотрю на себя в зеркало.
— Как тебе? — он протягивает мне пару серебряных туфель на плоской подошве, у которых на носке есть кольцо, в которое можно вставить ногу, чтобы она оставалась на месте.
— Я люблю их. — Я поворачиваюсь, забирая их у него из рук. И запрокидываю голову, чтобы поцеловать его. Он наклоняется, давая мне то, о чем я прошу.
— Ты прекрасно выглядишь.
— Ты заставляешь меня чувствовать себя красивой. С тобой я снова чувствую себя собой. — Так и есть. Он одет в свои обычные брюки и рубашку на пуговицах. Это почти смешно. Он выглядит так, словно пришел на заседание совета директоров. Я думаю, это своего рода встреча. Дела будут улажены. Мы просто немного отличаемся от остального мира, но для нас это нормально. Такова наша жизнь. Неделю назад я ненавидела это, но сейчас я этому рада, потому что благодаря этому у меня появился Ник. Он имеет огромное значение в этой жизни. Я знаю, что с ним мир будет совсем другим.
— Ладно. — Я наклоняюсь, надевая туфли на ноги.
Ник берет меня за руку. Выводит меня из спальни и ведет по коридору. Мы спускаемся по лестнице. Я вижу, что все его люди слоняются без дела. Многие из них все еще в пятнах крови. Он ведет меня за собой по коридору, в который я еще не заходила. Мой брат стоит перед дверью и отходит в сторону.
Ник кивает ему, когда тот открывает дверь, ведущую в подвал. Когда я смотрю вниз, лестница вся бетонная. Она совсем не похожа на остальной дом. Здесь холодно и пусто. У меня мурашки бегут по спине, потому что я знаю, кто будет стоять у подножия этой лестницы. Это будет конец семьи Скалин, но начало моей новой жизни в качестве Давинчи. К которой я всегда принадлежала. Просто ждала, когда мой король найдет меня. Теперь мы закончим то, что он начал, но уже вместе.
Глава 18
Ник
К чести Софии, она без колебаний спускается по лестнице. Каждый шаг приближает ее к решению, которое определит дальнейший путь нашей семьи, но она не колеблется.
Я веду ее вглубь подвала, в заднюю часть, где пол покрыт вечными темными пятнами, первые полосы которых относятся ко времени основания этой семьи. Имя Давинчи построено на крови их врагов. Эта кровь должна постоянно проливаться, чтобы мы были сильными и защитить то, что принадлежит нам.
Мы идем по темнеющему бетону, пока не оказываемся в помещении из шлакобетона с тяжелой стальной дверью. Данте и Джио стоят по обе стороны от нее, не сводя с меня глаз.
София сжимает мою руку.
— Будь сильной, cara mia. — Я кивком указываю на Джио, и он открывает дверь.
Она ахает — возможно, от запаха, — но следует за мной внутрь. Над головой висит лампочка, и в маленьком помещении яркий свет. Справа стоит ржавый металлический стол, на котором разложены инструменты, заляпанные кровью — как старые, так и новые. Мы не придаем особого значения чистоте в этой комнате, главным образом потому, что те, кто попадает сюда, не выживают.
Паскуале Скалин сидит в центре, его руки и ноги привязаны к стулу, левый глаз заплыл и закрыт. Если не считать разбитой губы, сломанного носа и отсутствующего мизинца, он в хорошей форме. Данте еще не добрался до электрического оборудования.
В обычных обстоятельствах Паскуале уже был бы мертв. Его кровь смешалась бы с остальной. Этот пол из года в год впитывает их оплату, увеличивая мой долг, когда со мной будет покончено. Но этого не произойдет, пока я не состарюсь и не поседею, и это случится на моих условиях. И ни на чьих других.
Однако сегодня все по-другому. Сегодня я не буду судьей, присяжными и палачом. В конце концов, король не может принимать такие решения, не посоветовавшись со своей королевой.
Я поддерживаю ее, держа перед собой в надежных объятиях, пока мы сражаемся с ее дедушкой.
— Хочешь что-нибудь сказать, Паскуале?
Он сплевывает на пол сгусток крови.
— Тебе?
— Твоей внучке.
— Я не вижу здесь никакой внучки. — Он смотрит прямо на нее.
— Говори осторожней, старик. Она — та, кто решит твою судьбу.
София напрягается еще больше и поворачивается, чтобы посмотреть на меня.