Она не собиралась рушить чужие иллюзии прямо сейчас, но надо было отдать должное пареньку. Увы… Лианна сделала из ее слов свои выводы.
— Только Морес мог заставить его, пойти на такой шаг. И… — закончить мысль она не смогла. Очередной приступ кашля заставил ее сжаться в комок. По пылающим щекам потекли слезы. — Алес… я так не хочу умирать… — просипела она, сумев, наконец, сделать вдох. — Морес…
— Будет просто убит, если ты не станешь бороться с болезнью. — выдохнула женщина, мысленно махнув на все рукой.
Она подозревала, что в будущем еще пожалеет об этих словах, но сейчас надо было продержаться до приезда Альмы. Любой ценой. И если любовь вернет падчерице силу духа — так тому и быть.
Что же касается последствий… с ними разберемся позже. Когда вопрос жизни и смерти будет стоять не так остро.
Глава 29
Последняя надежда
Альма приехала через три дня. Но эти три дня показались Алесии вечностью. Хоть Лианну и взбодрил визит Джера, эффекта, увы, хватило совсем ненадолго. Болезнь набирала обороты. К приступам кашля прибавились крошечные капли крови на платке.
Алес успокаивала девочку как могла. Говорила, что нет ничего страшного. Что сухой кашель просто слегка повредил горло. Что такое бывает. И Лия ей верила. Однако самой женщине было не по себе.
Может горло. А может и легкие… Ну почему она в свое время не пошла учиться на врача? Зачем получила бесполезную гуманитарную специальность, от которой в местных реалиях нет никакой пользы?
В довершение ко всем бедам, на воспаленных гландах проступили маленькие гнойники, и тут уже впору за голову было хвататься…
Появление Альмы Алесия восприняла, как дар небес. Однако крестьянка, осмотрев девочку, помрачнела и потянула графиню из комнаты.
— Ваше сиятельство… — Альма смотрела серьезно, и от ее взгляда по коже пробежал холодок. — У виконтессы горловая жаба и грудная болезнь. Их и по отдельности излечить очень трудно, а уж вместе… С таким я еще не сталкивалась.
— Но ты ведь справишься? — Алес понимала, что ее вопрос звучит по-детски наивно, но с крестьянкой было связано столько надежд…
Альма на секунду прикрыла глаза.
— Госпожа, поймите, я же не всесильна.
Нортман, присутствовавший при разговоре, побледнел. Он гораздо лучше жены представлял, что такое грудная болезнь. Ведь эта зараза забрала у него, как минимум, двух сестер. Даже лекари были бессильны. Но так хотелось верить в невозможное.
— Альма. — глухо произнес он. — Я понимаю, что исход лечения может быть любым. И даю слово, что никаких последствий ни для тебя, ни для твоей семьи не будет. Но Лия, моя единственная дочь… — голос его дрогнул и мужчина резко отвернулся.
Алесия прикусила губу, ей бы и в голову не пришло озвучить столь очевидную вещь. Но если делать скидку на местные реалии — можно понять опасения крестьянки. У нее ведь тоже дети, какая никакая устроенная жизнь. И брать за себя ответственность за жизнь наследницы знатного рода…
— Я сделаю все, что в моих силах, ваше сиятельство, — отозвалась Альма после долгой паузы. — Но виконтесса в таком состоянии, что даже лечение может оборвать ее жизнь. Шансы на излечение, конечно, есть… Но они очень невелики.
Следующие дни превратились в бесконечную изматывающую борьбу. Алесия давно перестала понимать, утро сейчас на дворе, или ночь. Сон, еда — все сразу стало далеким и неважным. Была только светлая комната и девочка, которую надо поставить на ноги любой ценой.
Альма, несмотря на все свои колебания, всерьез взялась за лечение. И обрубала на корню любые жалобы измученной пациентки. Крестьянка заставляла Лианну полоскать горло едким горьким отваром, раскладывала теплые камни на ее спине, мазала шею медом, растирала ступни колючей тканью.
Когда у девочки начинался жар, она заворачивала ее в мокрую простыню и поила кислой настойкой. Алесия помогала ей как могла. И хоть некоторые процедуры вызывали сомнения, женщина держала свое мнение при себе.
Отдельные травы Альма заваривала в молоке, отчего оно приобретало зеленовато-бурый цвет и становилось на вкус таким мерзопакостным, что даже мед не улучшал положения.
Дважды в день крестьянка поджигала сосновую ветку и обходила комнату, тихо читая на каждом углу заговоры.
Несколько раз Лианне становилось настолько плохо, что казалось — она не доживет до следующего утра. И тогда Алес укутывала ее в одеяло, прижимала к себе и укачивала, как маленького ребенка, уговаривая потерпеть еще совсем немного.
Нортман, когда ему удавалось просочиться мимо бдительной Альмы, тоже просиживал у постели дочери целые часы. И терзался от собственного бессилия. Он бы не задумываясь обменял свою жизнь на ее. Жаль, что это было невозможно.