— Зачем?
Ответом ей был тихий смешок.
— Пока не закроешь — не узнаешь.
Звучало интригующе. А обстановка действовала так, что совсем не хотелось спорить. Закрыв глаза, женщина замерла, прислушиваясь к биению своего сердца. Впрочем, слышала она не только его.
Что-то глухо стукнуло о подоконник. Шуршание. Тихий плеск. А затем, вокруг вдруг распространился терпкий сладковатый аромат. Настолько знакомый, что поверить в реальность происходящего стало очень сложно.
Нортман снова приблизился и поместил ей в ладони теплую чашку. Алесия распахнула глаза. Вот уж чего она точно не ожидала от сегодняшнего вечера.
— Шоколад? Но откуда…
— Из Квардеса. — в черных глазах заплясал отблеск свечи.
— И как ты узнал…
— От графа Бартона. — мужчина склонил голову на бок. — Он же оставил инструкцию для кухарки.
Алес сглотнула. Ощущения были непередаваемыми. А взгляд зацепился за кувшин и шерстяной шарф, что лежал на подоконнике. Должно быть, супруг заранее позаботился, чтобы шоколад не остыл до их прихода.
— Рада, что вы с Лайоном смогли поладить.
— У нас было достаточно времени, чтобы все обсудить. И даже достичь понимания в отдельных вопросах.
Алесия поднесла чашку к губам. Даже едва теплое, какао слегка обжигало рот. Должно быть из-за перца, что входил в его состав. Нортман тоже сделал глоток и чуть усмехнулся.
— Хотя я не могу сказать, что одобрил шпиона в своем замке.
Сердце пропустило удар. Глупо было спрашивать о ком речь. Но как…
— Я нередко бываю в городских конюшнях и всех конюхов знаю в лицо. — судя по тому, как невозмутимо говорил граф, он не злился. — Поэтому парень с рекомендациями, которого я вижу впервые, вызвал закономерный интерес. Пришлось посетить столицу и разобраться… что, к слову, не составило особого труда.
— Почему же ты тогда его не уволил?
Нортман пожал плечами.
— Зачем? Арктур хорошо справляется с работой, избегает конфликтов, любит лошадей. Поэтому я попросил других конюхов за ним присматривать и оставил все, как есть. Нет смысла увольнять одного, чтобы на его место пришел другой и остался нераскрытым.
Алесия прикусила губу.
— Лайон не стал бы действовать во вред, он просто беспокоился обо мне.
— Теперь я его понимаю. — хмыкнул Нортман и поставил чашку на подоконник. Лицо его стало вдруг серьезным. — И еще, я давно должен был тебе сказать… Сказать что сожалею. Сожалею обо всем, что между нами произошло. То есть не о том, что было, а о том, что все случилось именно так. — он чуть поморщился. — Если бы я не полагался на общественное мнение…
Алес тоже отставила чашку и коснулась его руки.
— Ты же не мог знать…
— Не мог, и не хотел — разные вещи. — он вдруг притянул ее к себе, сократив расстояние до невозможно близкого.
Алесия ощутила, как по телу снова прокатился жар, оставив после себя мучительно тянущее послевкусие. Чтобы сохранить остатки самообладания, она уткнулась лицом в твердую грудь и тихо выдохнула. Мужчина медленно провел рукой по ее спине и коснулся щекой волос.
— Я не могу изменить того, что было. — глухо произнес он. — Хотел бы, но это не в моих силах. Но мы можем начать все заново… и попробовать еще раз. — он вдруг отстранился и опустился на одно колено. — Ты будешь моей женой?
Алес замерла. Странно услышать такой вопрос, пробыв несколько месяцев в браке. С другой стороны, у них с самого начала все пошло как-то наперекосяк. Где-то в глубине души невольно шевельнулось любопытство. Как отреагирует супруг, если вдруг услышит — «нет»?
Но внутренний голос, обычно язвительный и беспристрастный, задавил эту мысль. Почему-то проверять, ответив отказом, не хотелось. Нельзя играть с судьбой до бесконечности.
Да и граф давно уже не вызывает отторжения. Скорее даже наоборот.
— Разве можно венчаться повторно? — почему-то шепотом спросила она.
Нортман опустил лицо, пряча улыбку.
— В храме — нет. Но я готов повторить клятву прямо сейчас. И она будет от чистого сердца. — он крепко сжал ее ладонь и, поднявшись на ноги, посмотрел в глаза. — Я, граф Нортман Рейнальд Арельс, находясь в здравом уме и трезвом рассуждении, свободно, по собственной воле, беру тебя, Алесия Ирсана Арельс в законные жены. И клянусь любить тебя, уважать и оберегать. Быть тебе надежной опорой и защитой…
Текст был не тот, что в храме. Но это уже не имело никакого значения. Каждое слово отдавалось в груди гулким ударом сердца.
Алесии казалось, что она забыла как дышать. Сейчас ей не хотелось строить планы или оценивать степень своего успеха. Хотелось просто раствориться в моменте, впитав каждый его миг. Черные поблескивающие глаза, низкий звучный голос, аромат шоколада, все еще витавший в воздухе… Наконец, мужчина замолчал.