Так что разговор вновь вернулся к теме сельского хозяйства. Кроме того, Кэрин передала еще пару поручений из поместья. Первое — от Рглора. Мужчина не горел желанием оставлять семью, пусть даже и на пару дней, а потому очень просил «сиятельство» заглянуть в мясную лавку и проконтролировать, что там и как.
Вторая просьба была от Михаля. Юный изобретатель очень хотел, чтобы кто-нибудь передал Иогасу письмо. Сам Иогас уже знал, что в поместье лучше не появляться. Поэтому общение между друзьями было затруднено. А Михалю очень хотелось поделиться результатами своих опытов.
Лайон обещал все передать. И, понимая, что разговор постепенно подходит к концу, тоже решился обратиться с просьбой.
— Эйса Кэрин, помните, вы как-то обещали мне одолжить одну книгу? После того, как сами ее прочтете?
К его удивлению, девушка вдруг смутилась. А ведь смутить эйсу было не так-то легко.
— Помню, ваше сиятельство. Но эта книга не из тех, что заслуживают внимания.
— Какая суровая оценка. Признаюсь, я еще не встречал таких книг, про которые мог бы сказать, что они не заслуживают внимания. И теперь мне вдвойне любопытно.
Кэрин старалась смотреть прямо. Однако щеки ее начали предательски гореть. Принципы говорили ей, что необходимо сдержать данное слово. Только вот давая обещание, она и подумать не могла, что «слово о самой длинной пустынной ночи» окажется просто сборником фривольных историй. Некоторые из которых еще и самого непотребного содержания. Понятно теперь, почему лавочник так долго не мог сбыть ее с рук.
— Боюсь, что вы будете разочарованы, ваше сиятельство. Эта книга легкомысленная, глупая, и начисто лишена фактов.
— Но при всем этом, вы не желаете с ней расставаться? — Лайон позволил себе легкую улыбку.
— Вовсе нет! — вспыхнула Кэрин. — Я только лишь… Впрочем, хорошо. При следующей встрече я ее вам отдам. Потому что у меня самой никогда не поднимется рука избавиться от книги. Пусть даже она самого низкого качества. Так что можете оставить ее себе.
Теперь уже Лайон покачал головой.
— Простите, эйса. Но я принимаю подарки только от самых близких. Поэтому позвольте, в таком случае, ее у вас купить.
— Не может быть и речи!
— Тогда обмен? Взамен я готов отдать вам любую книгу из своей библиотеки.
Кэрин выдохнула, понимая, что должна отказаться. Соблазн был велик, но…
— Ваше сиятельство, — заговорила она, неожиданно тихим голосом. — Нам в монастыре не позволено иметь ничего своего. Возвращаясь, мы отдаем те деньги, что не успели потратить — в монастырскую казну. Книги — в монастырскую библиотеку. Вещи, кроме платья и пары обуви — в хозяйственную часть. Поэтому мне не жаль расставаться с тем, что я имею. А эту книгу я никогда не осмелюсь принести в монастырь, потому сестра-настоятельница… — девушка прерывисто вздохнула, и на миг в ее глазах появилась такая тоска, что у Лайона сердце сжалось от жалости.
Впервые за все время их знакомства, Кэрин не сумела удержать маску невозмутимости. И за этой маской была боль. Не каждая птица может покинуть тесную клетку, ведь та не только сдавливает крылья, но защищает от опасностей мира. Для эйсы этой безопасной клеткой был монастырь. Как бы ни было там плохо, за его пределами могло оказаться гораздо хуже.
Но эта слабость продлилась всего пару секунд. После чего Кэрин сделалась еще более холодной и отстраненной, чем раньше. Из ее глаз пропал всякий живой блеск, а лицо стало совершенно неподвижным.
— Словом, ваше сиятельство, — продолжила она ровно, будто и не было никакой паузы, — Вы окажете мне большую услугу, если избавите от этой книги. А о том, что из нее нельзя почерпнуть ничего полезного, вы уже предупреждены.
— Эйса Кэрин…
Кэрин только покачала головой.
— Полагаю, вам уже пора. Ничего больше о делах поместья я сообщить не могу, а потому — не хочу отнимать ваше время.
«А вы не отнимайте мое» — эти слова не прозвучали вслух, но Лайон их услышал. Кроме того, эйса так выразительно взглянула на дверь кареты, что даже менее проницательному человеку все стало бы ясно. Кэрин хотела остаться одна.
Арельсхолм…
Алесия провела в постели несколько дней. И вовсе не потому, что ей было так плохо. Вся простуда в итоге свелась к банальному, хоть и противному насморку. На который она в родном мире редко обращала внимание. Носовые платочки по всем карманам и вперед — навстречу свершениям.
Но благородной леди не пристало расхаживать по замку, постоянно вытирая нос.