Нортман сдержанно кивнул. Нянюшка оказалась гораздо старше, чем он ожидал.
— Его сиятельство? — Эмми моргнула выцветшими глазами. — От Лесюшки? Ох, и как же там она, голубка моя?
— Графиня вполне благополучна.
Рглор, усмехнувшись себе под нос, незаметно шагнул за дверь. В старушке он не сомневался, она могла заговорить и мертвого. А уж когда речь заходила о ее обожаемой воспитаннице… Интересно, как скоро граф сумеет сбежать? Надо бы еще шепнуть эйсе, чтобы не приходила Арельсу на выручку.
Кэрин единственная, кто мог отвлечь Эмми от излюбленной темы. Но ни к чему это сейчас, ни к чему.
Нортман в душе был даже благодарен Рглору, что тот оставил его со старушкой наедине. Мужчине не хотелось разговаривать с нянькой при свидетелях. Как никак, дело касалось его жены. Точнее — ее жизни до замужества с бароном.
Пока он размышлял, с чего начать разговор, Эмми заговорила сама.
— Благополучна… Голубка моя благополучна… — она словно пробовала эти слова на вкус. А потом, по ее щекам вдруг заструились слезы. — Как же она, должно быть, сейчас счастлива. Я и помыслить не могла, что доживу до этого дня. Все сердце мое за нее изболелось. Ох, простите, ваше сиятельство. — она вытерла глаза рукавом.
— Ничего страшного. — Нортман откопал в груде ниток стул и сел напротив старушки. — Вы знаете ее с малых лет?
— Знаю… Конечно же знаю… Да она же на руках моих выросла… Голубка моя ненаглядная, цветочек нежный. О-ох, да она мне словно родное дитя. Я и ночей не спала из-за нее…
Мужчина неслышно выдохнул, чувствуя, что разговор будет не из легких. Убедился он в этом спустя час. Когда разговор почти не продвинулся дальше причитаний. Разговаривать со старушкой было очень тяжело. А единственное, что удалось выудить — росла Алесия крайне скромной и благонравной.
И умница, и тихая, и никому слова поперек не скажет…
Вспомнив отдельные стычки с супругой, Нортман изогнул бровь. Точно ли речь сейчас про его жену?
А старушка, получив столь благодарного слушателя, больше не умолкала.
— Ох, как же она сейчас счастлива, голубка-то моя. Да она и мечтать не смела о таком счастье. А как был бы рад старый граф, мир его памяти, он всегда говорил, что лучшего супруга для его малышки и не сыскать во всем королевстве. Ох, простите, меня старую. — Эмми выразительно шмыгнула носом.
Нортман прищурился. Выходит, графиня о своих чувствах все же не лгала. От этого открытия по телу прокатилось приятное тепло. Будто Алесия принадлежала ему еще задолго до брака. И мужчина вдруг осознал, что не хотел бы делить ее сердце с кем-то другим.
Однако в жизни графини был еще барон Кьярти…
— Тьфу! — услышав про барона, Эмми скривилась так, будто ей на зуб попал таракан. — Виселица по этому выпхвостню плачет! Это все я, не уберегла свою голубку от глупого шага! Не ведала она, что творила… Сердечко у нее чувствительное, нежное… — старушка вновь залилась слезами. — Но все прошло, все прошло… Как же счастлива теперь моя голубка, она ведь и мечтать не смела… А теперь и детки пойдут. Я и носочки уже для них навязала. И для нее тоже… Вы же передадите, ваше сиятельство? — в глазах старушки засветилась такая детская надежда, что Нортман заставил себя кивнуть.
Хотя он собирался привезти графине кое-что посерьезнее носков. Да, на словах Алесия упорно отказывалась от подарков, но было кое-что, что точно не оставит ее равнодушной.
Сбежать от старой няньки получилось только часа через три. Оказавшись на улице, Нортман с удовольствием вдохнул холодный осенний воздух и прислушался к тишине. После компании старушки, тишина была особенно приятной.
— Ваше сиятельство… — вдруг прозвучало со стороны, и у крыльца показался эйс Бертус. — Какие будут распоряжения? Ее сиятельство собрала с деревень несколько сирот и…
— Я уже слышал это, от Рглора. — прервал его Нортман. — И про монастырскую учительницу тоже. Не думаю, что из этого выйдет толк, но… — он махнул рукой, — Пусть все пока останется, как есть. Не гнать же сирот обратно в деревню накануне зимы. Сомневаюсь, что их оставят на улице, но вряд ли крестьяне обрадуются лишним ртам.
Глава 23
Подарок
Столица…
В доме герцога Рельса шел очередной прием. Официально — для друзей и близких. Но, учитывая дружелюбие и легкий нрав герцога, народу собралось прилично. Гости переходили из зала в зал, обменивались новостями, сплетничали, и, как это обычно бывает, заводили знакомства.
Сам Рельс старался уделить внимание каждому из приглашенных, и зорко следил, чтобы никому не приходилось скучать. Его бодрый голос раздавался то в одном зале, то в другом, и не заглушался даже музыкой.