— Глупости не говори, она нужна живая и здоровая.
— Тогда публичное унижение в обмен на публичное унижение, — император гадко ухмыльнулся и перешёл на общий, повернувшись ко мне. — Алина, раздевайся и танцуй.
Сволочь! Какая же он гнусная и мерзкая сволочь! Я прислушалась к себе — нет, сопротивляться могу только в контексте того, чтобы время потянуть. Любишь стриптиз, да? Хорошо, будет тебе стриптиз, ты им подавишься!
Я нарочито медленно отложила малину, встала с кушетки, плавно прошлась по комнате, вытерла кровь с лица и остатки малинового сока с рук. Жалко, что халат на мне только один и под ним ничегошеньки нет, но хорошо, что есть завязки. Лично я пьяный любительский стриптиз видела почти каждую неделю, сказывалась работа в ресторанах. И правила успеха тут простые: грамотное музыкальное сопровождение и уверенность в себе.
Жалко, что распеться не получится, но ничего страшного, попробуем справиться и так. Я замерла посередине комнаты и начала тихо мурлыкать мотив себе под нос, закрыла глаза и выпустила Артистку. Когда я только начинала петь, то боялась сцены. Тогда мы с педагогом придумали Артистку. Она была обаятельна и бесстрашна, с удовольствием выступала перед большой аудиторией, а с возрастом научилась с ней заигрывать.
Как-то так у меня это и уживалось, что в обычной жизни я была Алиной — симпатичной девушкой и прилежной студенткой, а выступала Артистка — бесстрашная нахальная особа, которой ничего не стоило игриво оголить ножку на сцене. Со временем я так привыкла, что об Артистке уже не думала, но сегодня явно требовался её выход.
Я плавно качнула бёдрами и позволила голосу зазвучать внутри, мягко обозначив вступление к «Stop» Сэм Браун, бессмертному хиту и лучшему произведению для раздевания на публику. Повернувшись к мундирам и халатам, я мягко отбила ритм ладошкой по бедру. Неожиданно они его подхватили. Первый куплет я запела при поддержке большей части аудитории, позволив голосу набирать силу.
All that I have is all that you've given me[1]
Did you never worry that I'd come to depend on you
I gave you all the love I had in me
Now I find you've lied and I can't believe it's true…
Как ни странно, акустика в помещении оказалась прекрасной. Я полностью отдалась мелодии, нарочно замедлила темп, позволила голосу раскрыться и зазвучать. Эротично извиваясь, я забрала волосы наверх в небрежный пучок. Верхнюю завязку я накрутила на пальчик, потянула и дала робе сползти с плеча.
Зрители вовсю включились в игру и ритм задавали исправно. Главное, чтобы не стали хлопать, потому что тогда станет слишком громко. Шаритон стоял в авангарде группы и всё ещё прикрывался зеленоватым щитом. Он хлопал по ноге, и звук через ткань выходил приглушённым. Его подчинённые повторяли, и я улыбнулась ему как можно шире. Ты у меня тоже ещё попляшешь, конечно, хоть и не сегодня.
Я немного поиграла с подолом, прижала ткань к ноге и позволила руке проскользить вверх почти до талии, оголила бедро, не забывая при этом эротично изгибаться в такт ритму. А на припеве я развернулась лицом к Эринару и следующие слова пропела ему как обвинение. Наверное, никогда я не вкладывала столько эмоций в текст песни.
Oh, you'd better stop before you tear me all apart[2]
You'd better stop before you go and break my heart
Ooh you'd better stop
Жаль, что по-английски он не говорит, но показалось, что смысл он понял. На всякий случай каждое слово стоп я сопровождала красноречивым жестом, выставляя раскрытую ладонь прямо перед его лицом. Тем временем я распустила второй узел, оголила оба плеча и спустила ворот своего странного одеяния почти до самой груди. В разрезе показался живот, а плечи халата сползли к локтям, но у меня оставалось ещё больше половины песни в запасе, поэтому рано.
Желание подчиниться приказу и раздеться огнём жгло изнутри. Я сосредоточилась на голосе. Хотелось звучать, хотелось, чтобы каждый в этой комнате понял, насколько отвратительно поступает этот Эринар. Жаль, что музыки не было, поэтому пришлось моей аудитории насладиться только вокалом. Первый куплет я сознательно разделила на две части, чтобы спеть целых три припева. Раздевалась я очень медленно, поворачиваясь то к основной аудитории, то к императору и Эддару. К концу второго куплета завязки кончились.
Момент, когда нужно будет сбросить с себя остатки одежды, был неизбежен, но я оттягивала его, как могла. Боролась одновременно со стеснительностью, чтобы суметь сделать это, и с невероятным по силе желанием подчиниться его приказу, чтобы не сделать этого слишком рано. Когда песня уже подходила к концу, я мотнула головой, позволила тяжёлым прядям вырваться из ослабевшего пучка и свободно рассыпаться по спине.