— Что ты тут делаешь?
— Завариваю тебе чай. Выпьешь чашечку крепкого сладкого чая, и полегчает.
Я смотрела на него, не веря своим глазам. Так странно было видеть Макса на своей кухне.
— Не стоит. Обычное отравление, мне просто надо полежать.
— Полежи. Я достал плед из шкафа. Чай я все-таки заварю. Не захочешь — не будешь пить.
Я хотела поспорить, но у меня действительно не было ни сил, ни энергии.
— Спасибо.
Я свернулась калачиком на диване, завернувшись в плед, но пролежала я так недолго. Тошнота снова настигла меня, я бросилась в ванную.
— Анют. — Я услышала голос Максима прямо позади меня.
Я застонала. Максим нежно поглаживал мою голову, лежащую на сиденье унитаза. Унизительно, но наплевать. Мне слишком плохо. Присутствие Макса почему-то успокаивало. Наконец я встала, по-прежнему спиной к нему, и открыла кран, плеснув себе в лицо холодной водой.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Абсолютно, — проворчала я.
— Давай устроим тебя на диване. Твой чай готов, я могу сварить тебе рис или сходить за сушками.
Мы вернулись в гостиную. Я забралась на диван и не сопротивлялась, когда Макс укрыл меня одеялом. Он сел и положил мои ноги себе на колени.
— Спасибо, — пробормотала я.
— Мне уйти? — мягко спросил он.
— Ты можешь остаться, — почему-то прошептала я.
— Хорошо. Отдыхай, я рядом.
Я вздохнула и закрыла глаза, позволяя телу расслабиться. Я знала, что сейчас самое подходящее время, чтобы рассказать Максиму о ребенке, но у меня не было сил на этот разговор. Я открыла глаза и обнаружила, что он смотрит на меня.
— Что? — спросила я, внезапно почувствовав себя неловко.
Он покачал головой:
— Ничего. Ты прекрасна, даже когда тебе так плохо.
— Спасибо. Я не чувствую себя красивой.
Он наклонился вперед, схватил чашку со стола и протянул мне:
— Выпей чая.
— Ладно.
— Как ты себя чувствуешь сейчас?
Я улыбнулась:
— Лучше.
— Это все курица? Если они тебя отравили, я пожалуюсь.
— Нет. Это была не курица. Прости, что испортила наш ужин.
Он положил руку мне на колено:
— Ничего ты не испортила. Мне только жаль, что ты чувствуешь себя плохо.
— Спасибо. Я ценю твою заботу.
— Я всегда буду заботиться о тебе.
Должно быть, я задремала. Когда я проснулась, Максим держал в руке пульт. Я повернула голову, чтобы увидеть, что он смотрит без звука.
— Что ты смотришь?
— Я тебя разбудил?
— Нет, все хорошо. Включи звук.
— Хочешь, погрею в тостере хлеб?
— Да, пожалуйста.
Он встал, стараясь не шевелить меня, и пошел на кухню. Я улыбнулась, натягивая одеяло на подбородок. Мне нравилось, что Максим заботится обо мне. Он вернулся через пару минут с парой кусочков хлеба на тарелке. Я села и взяла ее у Максима.
Он снова сел, мои ноги у него на коленях. Он нежно массировал их, пока я грызла тост.
— Подогреть чай?
— Нет, все хорошо. Уже чувствую себя намного лучше. Ты вылечил меня.
Он запрокинул голову и рассмеялся:
— Мама не зря меня учила.
— Твоя мама научила тебя отпаивать чаем при отравлении?
Я думал, что он рос с армией нянек.
— Ага.
— У тебя была няня?
— Не совсем. Няня приходила, когда родители были вынуждены вместе отлучаться, в остальное время мама заботилась о нас сама. Она удивительно сильная женщина. Она практически одна вырастила шестерых шиложопых мальчиков.
— Твоя мать заслуживает медали.
Я улыбнулась. Мне нравилось слушать, как он рассказывает о своей маме. Это был единственный раз, когда я действительно увидела настоящего Максима. Раньше не видела, а сейчас увидела.
— Максим?
— Что такое?
— Мне нужно кое-что тебе рассказать.
Он внимательно посмотрел на меня:
— Что?
— Я не хочу, чтобы ты злился.
— С чего бы мне злиться? — спросил он, и я поняла, что начала разговор не с того.
Он, наверное, думал, что я сплю с кем-то другим.
— Ничего страшного. Это серьезно, но ничего плохого.
— Аня, просто скажи мне.
— Я не говорила раньше, хотела справиться со всем сама. Да и мне самой надо было свыкнуться с этой новостью. Так что не обижайся, что я говорю только сейчас.
— Не переживай, я не собираюсь ни на что обижаться.
Я глубоко вдохнула. Отступать некуда, Максим заслуживает знать правду. Если у нас был хоть какой-то шанс наладить отношения, я должна быть с мужем честной.